Договорить он ей не дал. Легкая, но заметная усмешка коснулась совершенных губ Валтора Дайрийского.
— Возродить былое величие Храма Маритэ, а заодно и религии? Это вы имели в виду? Это вряд ли в моих силах, даже согласись я на коронацию по моде трехсотлетней давности. Впрочем, я обещаю подумать на эту тему. Присутствие красивой девушки в зеленом, возлагающей корону на мою голову, вряд ли сильно испортит церемонию. Но мне сложно представить, какие еще плоды нашей «дружбы» могли бы порадовать вашу владычицу, Нармин.
Когда он назвал ее красивой девушкой, а потом снова обратился по имени, сердце Нармин против воли забилось быстрее, а в мысли просочилась совершенно ненужная надежда. Меж тем, король продолжал.
— Денег я Храму дать не могу, даже если бы и хотел. Вы, как и ваша владычица, понимаете, что все средства и доходы казны я буду тратить на восстановление ущерба, причиненного Элару моими же войсками. У меня теперь два государства вместо одного, точнее, мое государство стало в несколько раз больше. И вряд ли в ближайшие годы и даже десятилетия я смогу швыряться деньгами.
— Не скрою, деньги нужны Храму, — увидев, как король невольно поморщился при этих словах, Нармин поспешила закончить фразу. — Но для Маритэ сердца людские куда важнее денег, особенно сердца королей, чей образ мыслей и чья вера становятся примером для подданных.
В словах и тоне жрицы чувствовалось искреннее вдохновение, поскольку она внезапно поняла, что ей удалось найти тот самый, единственный путь, способный вывести из тупика, куда загнала их с Валтором судьба. Конечно же! Король должен обратиться! А кто будет учить его азам давно забытой веры, кроме как единственная на весь город служительница Маритэ? Тем самым она не предаст Храм, владычицу и свою богиню, а напротив, послужит им. И уж за такое великое деяние, как обращение нового владыки Элара, ей — Нармин — простят любовь к коронованному избраннику Маритэ и даже не слишком пристойное положение его любовницы. Хотя… кто знает? Возможно, приняв ее веру, Валтор изберет ту единственную, которая принесла ему свет истины, своей женой…
Однако король в свойственной ему манере, удивительным образом сочетающей вежливость с бесцеремонностью, прервал поток благочестивых разглагольствований своей собеседницы, вернув жрицу с заоблачных вершин девичьих грез в пропасть ужасной реальности.
— Прошу вас, не поймите меня неправильно… Я уважаю вашу веру и верность богине, которую все остальные забыли уже несколько сот лет назад. Я принял вас со всеми возможными почестями, которые способен король оказать жрице, учитывая нынешнее неспокойное положение вещей в стране. Принял… но я вас не звал. Не имея ничего против вашей Маритэ, я также не желаю иметь с ней ничего общего. Вы уж простите, Нармин, но я не верю ни в богинь, ни в Странников, ни в прочие древние божества Анборейи. Мне нет до них никакого дела. Зато земных дел у меня более чем достаточно. И я собираюсь заниматься ими, а не тратить свое время на тех, кто остался жить лишь в привычных выражениях, пришедших к нам из глубины веков. «Да помилуют нас светлые богини…», «забери тебя Изгой…» или «красив, как Странник». Это всего лишь слова, хоть они и невольная дань почтения тем, в кого когда-то верили. Поэтому оставьте мысли сделать из меня благочестивого последователя своей религии, лучше просите чего-нибудь реального. При этом, по возможности, недорогого и необременительного, дабы у меня не было причин и соблазна отказать вам, — Валтор небрежно облокотился о стол, машинально поглаживая длинными тонкими пальцами чернильницу — сову, восседающую на раскрытой книге, герб Малтэйров.
— Я… я не знаю, — Нармин совсем растерялась и прилагала титанические усилия, чтобы не разразиться слезами досады и отчаяния. — То есть я не могу сразу ответить вашему величеству. Я напишу владычице и буду ждать ее ответа. Будет ли мне позволено сообщить ей, что ваше величество согласились на коронацию по древним традициям?
— Я подумаю об этом, — пообещал король и поклонился жрице, давая понять, что аудиенция подошла к концу. — Всего хорошего, дэнья Нармин.
Как ни странно, девушку не слишком огорчил неопределенный ответ. И не только потому, что расстроить ее еще сильнее было практически невозможно. Чем дольше король будет думать, тем позже она отправит письмо Лавинтии. Чем позже будет отправлено письмо, тем позже придет ответ. А следовательно, у нее еще есть время на то, чтобы хотя бы просто быть рядом с тем, кому навеки отдано ее бедное сердце.