— Теперь попробуй повторить те же движения танца, закрой глаза и прислушайся к своим ощущениям. Запоминай их. Не тревожься, не бойся. Ты сейчас самая прекрасная, самая блистательная и неотразимая.
Волнообразные движения подразумевали твердую ось — искали, выискивали некое твёрдое незыблемое вздыбленное основание. Волна всегда обо что то бьются, трет и обволакивает, она не может повиснуть в воздухе, не перестав быть волной. Само её движение вызвано тем, что где-то что-то тверже её движется, колеблется, вращается.
И она рождённая этим движением летит по бескрайнему простору, летит ослабевая, простирая длани, ловя свежий импульса движения. Летит, пока в раздолье, не встретится противоположная ей по форме твердь.
И она. наткнувшись на неё, как будто бы и невзначай, вьётся и плещется, разрастаясь с новой силой. Однако на этот раз волны встретили то, что может их превратить в цунами, тайфун, ураган. Попросту поднять на небывалую высоту самопостижения.
Волны трепали открывшийся вздыбленный кряж монолита, трепали его и спереди и слева, спереди и справа, справа и слева, слева и справа, снизу и сверху — монолит лишь твердел, как легендарная сталь Годфильда, твердел и вздрагивал, словно разгоряченный вулкан с минуту на минуту извергнет лаву.
С немалым ухищрением волна вращалась, вонзалось, искало то единственное движение, что полнее вберет в себе сладчайшую суть тверди. Искала со сладким шумом прибоя впереди и слева, впереди и справа, справа и слева, слева и справа. Вдруг эти движения открыли целый сонм жемчужных раковин. И крупный жемчуг, сверкая, поднялся ввысь.
Сладчайший возглас восторга коснулся ушей Вагида, вслед обильная влага омыло вершину того, что было в объятиях волн, и он понял, что и в этот раз свою задачу он выполнил, и выполнил хорошо. Это понимание ему сладше сладчайшего возгласа, это его путь к экстазу. И он уже поднялся на четвёртую ступеньку.
Глава 9. Равнодушие под запретом
Вагид сидел в окружении землячек-поварих. Снимал пробы с приготовленных блюд, которые поочередно подносили в десертных тарелочках. Сегодня в меню: плов, шурпа, долма, бешбармак, шаверма, лобео, люля-кебаб; разумеется, шашлык (шиш-кебаб).
Как завзятый дегустатор, Вагид определял, в таком-то блюде в букете специй не хватает корицы, фенхель положен чуть раньше. А что-то получилось по высшему разряду. В кулинарном деле он тоже знал толк. Это была даже не дегустация — разбор ошибок или, напротив, успеха в приготовлении блюд. Они вместе обсуждали, как добиться непревзойденного вкуса.
После долгой процедуры снятия проб Вагид отправился в свой кабинет, где решил отдохнуть от напряженного начала дня. Кабинет небольшой, каких-то пятнадцать квадратных метров, но уютный и многофункциональный.
Кабинет содержал в себе всё, что надо руководителю для успешной работы: компьютер, принтер, факс, ксерокс, большой письменный стол и массивное кресло босса. Дополнительно стоял ряд мягких стульев, легко трансформируемых в место для отдыха в лежачем положении. Для услады глаз в двух вместительных глиняных горшках обосновались метровые деревца фикуса каучуконосного.
Обилие оргтехники, которой Вагид пользовался редко, объяснялось тем, что совсем недавно эта техника и мебель была в обиходе у Петровны и Фарида и чуть устарела, но не настолько, чтобы выбросить на свалку.
Вагид закрыл дверь на ключ, лёг на стулья — и проспал здоровым послеобеденным сном полновесный час. Негромкий настойчивый стук в дверь быстро включил сознание в подсознательном сонном блаженстве.
— Вагид-ака, комиссия приехала! — громким шепотом тревожилась за дверью преданная Дания.
— Умница! Ты настоящий друг. И хорошая ученица. Успех скоро также постучится тебя в дверь.
Вслед за Даниёй брякнул мобильник — это Фарид вызывал к себе. Вагид, как будто и не было глубокого сна, незамедлительно явился к боссу-земляку. Фарид и Петровна занимали одну рабочую комнату, размером раза в три больше, чем кабинет Вагида.
— Где эта страшная комиссия? — спросил спокойный и внимательный Вагид, мельком глянув на двух модно одетых юных девушек в коротких юбках и перезревающую женщину в строгом брючном костюме, и сказав им «здрасте».