– Чем помочь, парни? – спросил я, подойдя к ним ближе.
– Если хочешь, можешь мои берцы почистить. – ответил Хельмут, и все втроём заржали, а я сделал вид, будто не услышал.
– Лёринц меня отпра… – не успев закончить слово, c дома мы услышали гулкий выстрел и побежали на звук. Все уже собрались в одном месте и удивлённо смотрели в пространство открытой двери на чердаке. Оттуда вышел Лёринц, держа в левой руке Штайр Манлихер (* самозарядный пистолет австро-венгерской армии). Он остановился на середине лестнице и пустил на нас свой холодный и страшный взгляд. Я растолкал сослуживцев и рванул в его сторону.
– Ты думаешь, что я совсем полоумный? Запомни, никто и никогда ещё не смог меня обмануть. – сказал Лёринц, остановив меня, но я всё равно оттолкнул его и смог добежать до чердака. – Тело выкиньте куда-нибудь в лес. – крикнул вниз Лёринц.
С колотящимся сердцем я зашёл на чердак. Шкаф был немного отодвинут, и я его полностью развернул ближе к левой стене. Кровь лилась из его груди и образовывала небольшую лужу. Глаза его были закрыты. Пульс отсутствовал, но я ещё пытался вернуть его к жизни. Всё тщетно. Я схватился за голову и начал просто орать во весь голос. Под звон тишины я всё смотрел и смотрел на окровавленного мальчишку, от которого меня оттаскивали, а потом вырвался из рук и побежал вниз, ничего не видя под ногами. Лёринца не заметно, скорее всего, он в своём кабинете, и я устремился прямиком туда. Без стука и разрешения я открыл дверь и начал кричать на сидящего в кресле Лёринца.
– Что вы натворили? Вы хоть знаете, сколько ему лет?
– Мне плевать, Тамаш, как и теперь на тебя. Иди готовься к завтрашнему дню.-хладнокровно произнёс он и громко позвал Хельмута. Тот, будто ждал у двери, буквально через пару секунд оказался в кабинете.
– Отведи его подышать на свежий воздух. А то он, видимо, скоро в сербскую армию вступит. – расплывшись в кресле, произнёс Лёринц.
– Принято. – ответил Хельмунт и, взяв меня крепко за руки, вывел за дверь.
Оказавшись на улице, он меня отпустил и начал говорить:
– Послушай, ты не должен перечить Лёринцу. Я хоть и сам сейчас пребываю в шоке, но он наш командующий. Пойми ты это.
– Нет, это ты не понимаешь меня. Став оберст-лейтенантом, он решил снять с себя полномочия человека? – косвенно обратился я к Хельмунту и зашёл обратно в дом.
Парни накрыли серба какой-то тканью и потащили вниз. Когда я к ним подошёл, они с некой горечью в глазах смотрели на меня.
– Ребят, отдохните. Я сам отнесу его. – пробормотал я, не отрывая взгляд от лица серба.
– Давай я тебе помогу, – предложил Александр, и я молча кивнул в ответ.
Взяв лопату с подвала, мы понесли тело в сторону леса.
Дедушка закончил свой рассказ, который я слушал около часа. И вот он просто засмотрелся в пустоту, видимо, вспоминая те дни. В его глазах читал некоторое смятение, но я всё же решил спросить.
– А как вы смогли захоронить его на этом кладбище?
Он еще смотрел в никуда и только через несколько секунд смог ответить.
– Вместе с Александром мы выкопали довольно-таки глубокую яму у одного дерева, на которое мы прикрепили кусок ткани, чтоб после войны перезахоронить тело. Положив мальчишку в землю, я решил для себя, что нужно уходить. И поздно ночью, собрав все свои вещи, я ушел, оставив записку у двери. Я никому не говорил о своём плане, и никто, наверное, и не подозревал о моём уходе. Даже Кайсеру, который стал мне как отцом.
– Что за записка? – прервав речь мужчины, спросил я
– Для Лёринца. Надеюсь, что он прочитал. В ней я написал – “ Дорогой лейтенант, я ушел. Можете не искать меня, так как я решил для себя помогать людям, а не убивать их. Если Вы думаете, что я вас предал, то вы ошибаетесь, скорее всего, это Вы предали свой рассудок окончательно, когда убили беззащитного серба. Всего хорошего”.
Я никак не прокомментировал это, и ещё долго мы вместе смотрели на эту плиту без имени.