— А ведь Краус этой жалобой почти выдал себя. Обратите внимание — ни слова не пишет о том, что ему «клеят» среди других и дело Розы. Случайна ли такая забывчивость и забывчивость ли это? Своим неупоминанием он как бы подчеркивает преступление, о котором не хочет говорить. Психологически это объяснимо: под суд торопится. Надеется, и не без основания, что за Сухову ему «вышку» не дадут. Он где сейчас, в СИЗО? Пусть посидит. Рано его еще в оборот брать, не готов. Да и нам следует капитально подготовиться. Надо передопросить всех свидетелей по делу Зоммер, что-то новенькое может появиться. Мы еще встретимся, и не раз, товарищ Кауш.
Аурел распрощался и уже закрывал за собою дверь, когда Гальдис его задержал:
— Чуть не забыл. Пора, товарищ Кауш, возобновить дело по факту убийства Розы Зоммер и объединить его в одном производстве с делом Суховой. Пришло время. В самый раз.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. ДЕНЬ СМЕРТИ
Члены оперативно-розыскной группы по камешку воздвигали здание обвинения. Оно росло медленно, мучительно медленно, как казалось Каушу. В его основании еще зияли пустоты, заполненные лишь предположениями и подозрениями. Одна из пустот заполнилась после длительной переписки и наведения различных справок. Удалось наконец разыскать архив трибунала, который судил Крауса. В ответ на запрос пришла копия приговора:
«Краус П. Т., уроженец села Баден Одесской области, осужден по статье 58-а УК РСФСР к 25 годам лишения свободы. Подсудимый, находясь на территории, временно оккупированной немецко-фашистскими захватчиками, вступил добровольно в вооруженный отряд «Зельпшуц»[15]. Проходил военную подготовку. Охранял село от партизан, задерживал подозрительных для оккупантов лиц. С апреля 1942 г. по 1943 г. задержал 9 человек, подозреваемых в принадлежности к партизанам, доставил их в сельуправу, избивал, судьба их неизвестна. Весной 1943 г. арестовал жителя села Броунагеля за несдачу продуктов немецкой армии, посадил его в подвал, где жестоко избил. Краус П. Т. выезжал в соседние села, где отбирал продовольствие у крестьян. В январе 1944 г. в Одессе охранял склады, политическую тюрьму, патрулировал улицы, задержал 8 граждан по подозрению в принадлежности к отряду партизан, доставил их в комендатуру; судьба их неизвестна. В феврале 1944 г. дал подписку быть негласным сотрудником полевой полиции и сообщать сведения о настроениях немцев — граждан СССР, мобилизованных в немецкую армию. По его доносам было арестовано 2 солдата. Судьба их неизвестна…»
Срок заключения Краус отбыл не полностью и вышел на свободу в 1955 году. Как гласила справка, которую также получил Кауш, он был освобожден по амнистии.
«Ну и птица, — с отвращением подумал Кауш, ознакомившись с приговором. — Ему было что скрывать. Фашистский прихвостень. Оборотень… Однако свое он получил, а за одно и то же преступление дважды не наказывают».
Стали ясными мотивы преступления. Кинжалом убийцы водила не только личная ненависть к бригадиру. В эти удары Краус вложил всю свою лютую, слепую ненависть ко всему советскому. Такой способен на любое, даже самое гнусное, преступление. Следователь уже почти не сомневался, что это он убил Розу Зоммер. Однако Сухова — это одно, а Роза — только девочка, и к тому же своя, немка. Но ведь он предавал и своих. Кауш вспомнил рассказы молодых женщин, работающих с Краусом, о его приставаниях, грязных шуточках… Растленный, аморальный субъект, он был способен и на такое преступление. Было ли оно насилием ради насилия — и только? Что все-таки произошло между Краусом и Карлом Зоммером? Неужели он избрал столь чудовищно-извращенный способ мести отцу девочки?
Размышления Аурела прервал телефонный звонок. Он не узнал голос, но говоривший назвал себя, причем не совсем привычно:
— Здесь Карл Зоммер. Мне нужно с вами поговорить.
Часы показывали около пяти. Видимо, Зоммер только что кончил работу.
— Приходите. Я у себя.
Минут через пятнадцать раздался осторожный стук в дверь, и вошел Зоммер. Он неловко присел на предложенный Каушем стул, положил на колени натруженные руки и стал их разглядывать, будто видел впервые. Наконец тихо сказал:
— Товарищ следователь, как же так получается? Вы говорили, что Петра арестовали за этот самый обрез, а обрез-то ни при чем. Женщину он убил.
— А вы откуда знаете, Карл Иоганнович?
— Гертруда сказывала, мы ведь соседи… Это верно?