– Кто обижает моего друга? – осведомилась Пелагея, на всякий случай становясь между шкафчиком и захваченной в плен Юлианой. – Паучки, – назидательно добавила она, – друзья. Это на юге они, может, и жалят до смерти. А в наших широтах сама доброта.
Обормот на паука шипел, угрожающе выпускал когти, когда тот выбирался из убежища, чтобы сплести сеть в стратегически важном углу. Но трогать – не трогал. Уважал.
Заручившись помощью веника, совка и марлевой маски, Пелагея двинулась на обход «владений». При инспекции кладовой выяснилось, что половина солений протухла, а в мешках с зерном кое-где прогрызены дыры. Пучки каких-то забытых реликтовых растений рассыпались в труху, стоило вынуть их из коробки. Единственное утешение: шубы на границе между измерениями чувствовали себя как дома и в ремонте не нуждались.
Веселье началось, когда из параллельной реальности навстречу Пелагее выехал пресловутый робот-уборщик.
– Брысь! – приказала ему Пелагея и подключила к делу метлу.
Робот-уборщик механическим голосом изрёк: «А вот шиш вам!», растопырил руки-щётки и, воинственно размахивая ими во все стороны, устремился к выходу из чулана.
Когда робот вырвался на волю, а следом за ним вырвалась взъерошенная Пелагея, Теора едва успела подобрать с пола крошечную бутылочку. В бутылочке плескалась жидкость фисташкового цвета. И уж очень она напомнила Теоре чистительный бальзам бабушки Медены. Когда кому-то в их семье нездоровилось, бабушка растворяла содержимое точно такой же склянки в кубке с ключевой водой.
Впопыхах сунув склянку за пояс, Теора убралась с пути робота и вместе со своим извечным спутником-тенью благоразумно затаилась на лестничном витке.
Гедеон проявил меньшую расторопность. С криво приклеенной улыбкой, которая выражала скорее испуг, нежели радость, он встретился с грозой всех окрестных пылевых клещей – и был тотчас помечен как главный рассадник загрязнений. Ну еще бы! Столько сажи на нем одном!
Робот жужжал, щёлкал, шуршал щётками и старательно пыхтел паром, будто хотел доказать: без него уборка не состоится. Но Пелагея была настроена решительно.
– Или я, – заявила она, – или это исчадие прогресса!
Кекс, Пирог и Обормот мгновенно ополчились против «исчадия прогресса». Псы залились яростным лаем. А кот запрыгнул на блестящую плоскую спину робота и попытался вонзить в нее когти. Кто ж знал, что у этой адской машины на такие случаи припасена когтеточка!
Пара мгновений леденящего душу скрежета – и кот остался без незаменимого инструмента. Трагедия века: как теперь, спрашивается, драть обивку? (Мышей-то мы всё равно не ловим).
Пока Кекс и Пирог загоняли робота назад в кладовую, Обормот топорщил шерсть и с истошным мяуканьем катался на нем верхом. Соскочил он в последнюю минуту, когда за уборщиком захлопнулась дверь. Пелагея с серьезным и хмурым видом дважды повернула ключ в замочной скважине. А Юлиана, давясь от смеха, пообещала, что внесет этот инцидент в свою копилку забавных историй, от которых стынет кровь.
52. Повелительница природы
Пелагея поскребла по сусекам и сделала неутешительные выводы: в доме завелась особо прожорливая зверушка. Липкие банки из-под варенья пустовали. В рассохшейся бочке что-то одиноко перекатывалось и стучало. Сперва Пелагея грешным делом подумала на привидение. Но если это и было привидение, то вселилось оно в неупокоенный картофельный клубень.
С яблоками дела тоже обстояли плачевно.
– Яблочко наливное, одна штука, – обреченно сказала Пелагея, высунувшись из погреба. – Здесь явно побывали налётчики. Умяли всё подчистую!
Она выбралась наружу целиком, наступая на запылившиеся края юбки. Раздобыла огрызок карандаша и принялась составлять список покупок. Выглядел он внушительно.
– Квашеной капусты, – бормотала Пелагея, – нет. Картошка закончилась. Еще неплохо бы разжиться сухофруктами и рыбой. Мука, гречка, ячмень... Соль на исходе. Кого бы на базар послать?
Задумчивый взгляд задержался на Юлиане.
– Почему, чуть что, сразу я?! – попыталась откреститься та. – Разве поход за продуктами не обязанность Марты?
Пелагея заозиралась, обследовала комнаты, выглянула во двор, после чего для очистки совести отрядила на поиски Киприана, Кекса и Пирога. Но Мартой даже и не пахло.