«Знаешь ведь, – возразил ей Эремиор, – если я спасу Пелагею, сам рок разделит нас навсегда. И ты не сможешь этого изменить».
– Мне всё равно! – с надрывом выкрикнула Теора. – Я не переживу, если она умрёт!
Наблюдая, как она разговаривает сама с собой, мечется и кричит, Селена едва удержалась, чтобы не покрутить у виска. Как пить дать, сбрендила девица. Не вынесла напряжения и съехала с катушек. Интересно, что у нее там происходит в ее травмированном мозгу?
Выяснить, что за тараканы завелись в мозгу у пленницы, ей было не суждено. Потому что мимо нее вдруг метнулась к горлице длинная тень с мечом, а затем весь подвал наполнился ослепительными сполохами.
Селена пропустила миг, когда горлица превратилась в человека. Механоглот лопнул, как бешеный огурец. Во все стороны полетели куски пластика, болты и шестерни.
А Пелагея свалилась на пол и потёрла ушибленный копчик, дивясь тому, насколько быстро зажила ее рана. Подле нее – величественный и суровый – высился юноша неземной красоты с остро заточенным мечом наготове.
Черная непроницаемая оболочка Незримого рассыпалась в прах. Пелена больше не застилала его дивные лучистые глаза. Лицо и волосы очистили от мазута, выбелили и расшили золотом ниспадающие одежды. Эремиор был как бриллиант, завернутый в дерюгу, который вдруг в одночасье явили всему миру.
При взгляде на него у Теоры занялось дыхание. А затем в ум закралась досада: почему Незримый не мог обрести свой истинный облик, находясь рядом с нею? Почему именно Пелагея?
Селена качнулась вбок и, чтобы устоять на ногах, была вынуждена ухватиться за одного из жандармов. Ее прагматизм трещал по швам, скепсис грозил рассохнуться, как непросмоленная бочка.
«Чудеса в повседневности? Какая блажь!» – заявила бы она днём ранее. Теперь из нее было не вытянуть ни слова. Кроме следующих двух:
– Убейте их!
И те произнесла, не подумав. Куда жандармам одолеть Незримого, который может без труда изрубить их в капусту?
Задвинув Пелагею за спину, он выставил перед собой сверкающий корут. А Пелагея вдруг обнаружила, что на нее падает солнечный луч. Только вот откуда ему взяться в мрачном подвале? Поразмыслив, она скромно отошла в сторонку. Но луч переместился следом и вновь принялся светить ей на макушку.
– Не порти момент! – бросил Эремиор через плечо. – Сейчас наши энергии соединяются, и отныне я буду защищать лишь тебя.
Право слово, лучше б молчал. Щеки Пелагеи обдало жаром смущения. Отчаянно запылали уши. Вот, наверное, каково было Теоре. Неудивительно, что она постоянно краснела.
Ход ее размышлений прервал нетерпеливый выкрик Селены:
– Что стоите, растяпы?! Убейте же их!
Незримым из своих вышних сфер не помешало бы иногда заглядывать в средние миры, чтобы узнать, до чего дошел прогресс. Корут, пусть и сверкающий, и острый, для боя уже не годился. Им, разве что, и правда, капусту рубить. О чем только думали старейшины Энеммана? Всем Незримым давно было пора переходить на огнестрельное оружие.
Эремиора и Пелагею не просто обступили – их взяли на мушку. Эти ухмыляющиеся жандармы повидали слишком много. Их было не пронять никакими превращениями. Пристрелят, как перепелку. Не успеешь и глазом моргнуть.
– Э… Эремиор, – пискнула Пелагея. – А ты уверен, что сможешь меня защитить?
– Уверен, – без колебаний отозвался тот. – Я непобедим.
– Вот как?
Она неопределенно хмыкнула. Когда кто-то заявляет, что он непобедим, тут явно кроется подвох.
Их продолжали оттеснять к стеллажам. Стволы ружей могильно поблескивали, отражая сияние корута. Где-то над головами шла ожесточенная борьба: слышался лязг металла и приглушенные возгласы.
Теора тем временем не придумала ничего лучше, кроме как в очередной раз потерять сознание. Правда, теперь до нее никому не было дела.
***
Пересвет надеялся на большее. Он ожидал встретить хотя бы одного зубастого кровопийцу. Или оборотня. Или, на худой конец, сбрендившую старую каргу в избушке на курьих ножках. Но нет. Как и было обещано, третья дорожка привела его туда, откуда он пришел. И без всяких сюрпризов.
Ну, реют себе по обочинам метелки безымянных трав. Ну, несутся по небу безымянные созвездия. Сплошная скукотища.