«Береги свой ум, – наставляет Шеоред. – Прочерти межу, установи пограничные пункты и ни под каким предлогом не пропускай внутрь злые мысли».
Теора готова следовать любым советам. Лишь бы приблизиться к недостижимому совершенству, лишь бы хоть немного стать похожей на того, с кем вскоре предстоит объединиться.
Глубокой ночью, прислонившись к гладкой стене чаши, на улице караулил Незримый. От его длинного одеяния во все стороны исходило свечение. Прямые волосы ниспадали на плечи, а в ножны был надёжно вдет отточенный меч Корут. По ночам в зарослях стояла мёртвая тишина. Но следовало быть начеку. В тишине чёрные мысли копили силу.
Незримому ничего не стоило пройти чашу насквозь. Он существовал вне пространства и времени, однако при желании мог легко брать в руки предметы и даже становиться подобием человека.
Теора была далеко не первой его подопечной. Он посетил многие миры и много чего повидал. Однажды рожденный из воздуха и лучей Антареса, он жил на протяжении вечности, нисколько не старясь и не страшась смерти. Увядание и болезни не имели над ним власти. Возможности Незримых, их бесспорное совершенство и сила пленяли воображение смертных и приводили их в трепет. Но при всём своем великолепии Незримые умудрялись считать себя слугами людей.
От созерцания его отвлекли шаги. Сперва шаги, а затем грубый голос.
– Эй, ты, дылда блестящая! Я к тебе обращаюсь!
Незримый чуть было не выхватил из ножен меч. Последний раз он сталкивался с такой наглостью веков пять назад. Напротив стояла Антея. Небрежно заплетенные косички, черные, совершенно дикие глаза и неуёмная дрожь по всему телу. Антея была в пижаме и босиком.
– Скажи этому приставале, чтобы проваливал! Я из-за него спать не могу, и аппетит пропал. Да что там! Все, кому не лень, наперебой твердят мне о Часе Встречи. Голова трещит, как костёр! А вы, светлые пятна, вы же вроде на одном языке общаетесь? Вот и передай ему: пусть катится!
– Успокойся, – сказал Незримый и выставил ладонь. Но потом вспомнил, что Антея его ни слышать, ни видеть толком не может. Обратил взгляд на товарища. Тот плыл над землей в светящемся облаке и был как в воду опущенный. За ним невесело волочились полы пурпурной одежды, печально свешивались на лицо огненные пряди.
– От меня еще ни разу не отказывались! – пожаловался он. – Я тщательно ее оберегал...
– Да, видно, не уберег, – гулко ответил Незримый. – Антея уже несколько раз обводила тебя вокруг пальца. Как думаешь, куда она отлучалась?
Шевелюра собеседника сделалась на несколько тонов светлее.
– Неужели в заросли?
– Я свидетель. Она слишком близко подпустила к себе тамошних обитателей. В ее уме бродят черные мысли. Чтобы их выдворить, одного желания мало. Понимаешь?
Незримый Антеи кивнул с убитым видом. Если от него и отрекутся, то из-за его же недосмотра.
***
Зашуршала пригибаемая ветром трава. Теора уронила букет увядающих цветов, перебросила через плечо белый водопад волос и прибавила шагу. Быстрее, еще быстрее. День прошел как в тумане, и только теперь она ясно осознала: медлить больше нельзя. Заря догорает, звезды висят так низко, что кажется, достанешь рукой. Антея не должна лезть на башню.
Мысль о том, что близкая подруга может разбиться насмерть, мутила рассудок, ускоряла биение сердца и застилала глаза пеленой.
Здание гудело и качалось. Где-то в вышине, в недосягаемом мраке, скрывались его последние этажи. Башенный страж, свирепый ветер Вирр, свистел меж толстых серебряных балок, ожесточенно дуя в лицо.
Но Антее ветер был нипочем. Благодаря усердным тренировкам она почти не устала. Только в основании шеи нет-нет да и проскакивал укол иглы.
Сжав зубы, она подтянулась и сумела добраться до десятиметровой точки, выше которой начинались крюки. Под ногами колыхался океан тёмного разнотравья.
«Не смотри туда, только не смотри», – шепчет Антея и делает еще рывок. За крюк уцепиться куда легче. И нога, соскользнувшая с балки, вновь обретает опору, пока сердце делает отчаянный кувырок. Башня Карема не стоит на месте. Движется по лугу, словно ее отовсюду гонят. И утробно воет, будто изголодалась по крови смельчаков.