– Так вот каково это, когда подкашиваются ноги! – вслух произнес человек-клён. Раньше с ним подобного не случалось. Случалось только с Юлианой. И тогда он с готовностью приходил на помощь, чувствуя себя гранитной скалой, на которую можно опереться. А сейчас почва ушла из-под ног у него самого. И как назло, ни одной гранитной скалы поблизости.
– Так вот, каково это! – повторил он, храбрясь.
Прозрачный купол над головой неожиданно исчез, и его целиком окатило холодным душем.
***
Пелагея толкла в ступке измельченные листья бересклета и так увлеклась, что, когда сбоку к ней подобралась Марта, от испуга выронила пестик. Тот с горестным стуком упал на пол.
– В последнее время постоянно всё роняю, – сказала Пелагея. – Видно, это к гостям.
– А примета точно сбудется? – полюбопытствовала Марта.
– Всенепременно! Как только что-нибудь уроню, так сразу и гость заявляется.
– Значит, надо достать еще одеял. И подушек, – хлопнула в ладоши Марта. – Давай, сбегаю на чердак. Одна нога здесь – другая там!
– Ну, нет, – остановила ее Пелагея. – Не будь самонадеянной. Обе твои ноги останутся на чердаке. Тебе туда нельзя.
«Не повезло, – подумала Марта. – Что ж, в следующий раз обязательно повезет. Тогда я наверняка доберусь до блуждающих огней, стану всемогущей и отомщу! Только вот кому?»
Грозная воительница внутри нее немного растерялась.
– Кажется, ты хотела что-то спросить, – напомнила Пелагея.
– Ах, да. – Марта присела на корточки, опершись локтями о столешницу, и пытливо заглянула Пелагее в лицо. – Можешь объяснить, что значит сон с морем, цветными рыбками и ракушками?
Та почесала в затылке.
– Рыбок обычно ловят рыбаки, – сказала она погодя. – Цветные ракушки собирают коллекционеры. Вещь, которая лежит перед тобой, достанется кому-то другому.
Марта сжала кулаки.
– Так и знала! У меня на роду написано быть несчастной.
– Если хочешь обладать тем, что тебе не принадлежит, то, конечно, будешь несчастной, – подтвердила Пелагея. – Поэтому просто смирись и отдай по доброй воле.
Марте эта идея совсем не понравилась.
– Вот еще! Не хочу я ничего отдавать!
Ее возмущенный голос был слышен даже в потайной комнате, несмотря на то, что звездная бездна ненасытно поглощала звуки. Правда, она поглощала еще и носки, и тапки, если швырнуть их с душой. Когда Юлиана швырнула тапок в своих мохнатых негодников за лужу посреди комнаты, бездна поглотила его без зазрения совести, в качестве благодарности самую малость усилив яркость звезд. Псы разбежались кто куда.
– Вишь, что устроили! Выгоняй – не выгоняй, всё равно умудряетесь уделаться! – разорялась Юлиана. – А теперь из-за вас я без тапок.
– Без правого тапка, – поправил Пирог, осмотрительно прячась за сложенной постелью Теоры.
– Без правого, без левого, – проворчал Кекс из-за одиноко стоящей тумбы. – Какая разница! Всё равно второй теперь ни на что не годен. Можешь и его тоже в пропасть зашвырнуть.
Юлиана яростно сдернула с ноги тапок, оставшийся без пары, и замахнулась. Кекс с Пирогом живо схоронились в укрытиях. Но броска так и не последовало. Запястье Юлианы крепко стиснул Киприан. Он появился неведомо как и неведомо откуда. Вырос посреди комнаты, как гриб после дождя.
– А ну, пусти! – процедила Юлиана. Она попыталась вырваться – безуспешно.
– Гнев тебе не к лицу, – сказал Киприан.
– Да мне сегодня вообще всё не к лицу! – вспылила та. – Я посадила пятно на походной юбке, черный цилиндр вот-вот полиняет. А на голове вообще кошмар!
Киприан присмотрелся:
– Да не такой уж и кошмар. Подумаешь, волосы отросли.