– Да у тебя жар!
– Понятное дело, – подтвердила та. – Будь другом, приготовь мне лекарство. Какие-то там корешки. Пелагея говорила, их надо истолочь.
– Обойдемся без корешков, ладно? – сказал Киприан и как следует потянулся, сомкнув пальцы в замок.
– Угробить меня вздумал? – мрачно спросила Юлиана.
Она спустила ноги, но те едва касались пола. Она попыталась слезть. Но Киприан был наготове. Как только дикое головокружение спутало Юлиане карты, он оказался в нужный момент в нужном месте – и Юлиана попала в кольцо его тесных объятий.
– Эй, прекрати, кленовое полено! Ух, я тебя! – зашипела она. – Да я на тебя Кекса с Пирогом натравлю!
– Конечно, конечно, – умиротворяюще произнесло «кленовое полено». – Пару минут потерпи.
Киприан знал, что делает. Он уже столько раз лечил арний этим нехитрым способом, что был уверен: никакие корни сегодня толочь не придется. И действительно: чудодейственные объятия исцелили Юлиану в единый миг. Осталась лишь приятная слабость.
– А теперь ложись на бочок – и баиньки, – заботливо сказал человек-клён, возвращая ее голову на подушку. Юлиана была покорна, как овечка. И это надо было видеть.
Утром слабость не прошла. И когда Пелагея узнала, что стряслось, убежала на улицу в одной сорочке. А когда вернулась, у Кекса и Пирога одновременно потекли слюнки. Обормот со своего «царского трона» тоже глядел да облизывался.
Пелагея свернула шею одной из своих немногочисленных кур и намеревалась приготовить питательный бульон.
– Косточки! Можно мне косточки? – Вертелся у ног нетерпеливый Пирог.
– Погоди ты! Сначала их надо отварить. Хозяйка твоя приболела.
– Так бульон для нее? – удивился Кекс.
– А то как же!
Обормот послушал да намотал на ус. Пирог тоже кое-что смекнул, но виду не подал. Его выводы были незатейливы и звучали бы приблизительно следующим образом: «Если хочешь, чтобы тебя накормили вкусненьким, захворай. Можно понарошку».
Киприан непринужденно спустился в гостиную по винтовой лестнице и был как-то уж больно весел.
– Чай? Кофе? Или потанцуем? – спросил он, нависнув над парящим ложем Юлианы.
– Уйди с глаз моих! – измученно проговорила та. Но Киприан лишь засиял на нее ослепительной улыбкой.
– Пелагея! – взмолилась Юлиана. – Видишь, что он вытворяет?! Выгони его куда-нибудь, чтоб над душой не стоял!
Пелагея сию же минуту возвестила, что бульон готов, вручила Юлиане полную тарелку и заставила съесть всё до последней ложки. А Киприану выпала честь накормить остальных, за исключением Кекса, Пирога и кота Обормота. У Пелагеи появился гениальный план под названием «Проучи охотника», который она, не откладывая, решила претворить в жизнь.
Пока Марта с Теорой уписывали бульон, закусывая краюшкой хлеба, а Майя безнаказанно лепила из этого же хлеба человечков, Пирог провернул во дворе свои грязные делишки и вернулся довольный.
– А колечко даже краше, чем прежде, – заявил он как бы между прочим. – Напрасно волновались.
Марта поперхнулась и отставила миску. Аппетит у нее начисто пропал. Зато Майю точно вихрем сдуло – так резво соскочила она со скамейки и умчалась за порог. Под спешащими на запад серыми облаками природа выглядела унылой и какой-то простывшей. Печально шелестели березы, и в их ветвях, как седина, проступало редкое золото. А в траве – пока что еще зеленой и сочной – сверкал чистейший изумруд в оправе из серебра. По счастью, Пирог прополоскал кольцо в ближайшей луже, а Кекс ему подсобил.
Майя огласила двор радостным криком и запрыгала, как горная козочка. Если бы ее сейчас увидел Яровед, то вряд ли бы узнал. Сбежав от деда, девочка раскрылась, как весенний цветок мать-и-мачехи.
– Гляди, Теора! Оно, и правда, стало ярче! – смеялась она.
– Может, иногда его всё-таки стоит скармливать псам? В целях чистки, так сказать, – сухо вставила Марта.
Пирог решил, что его час настал. Он закатил глаза, высунул язык и подполз к столу с предсмертными хрипами. Как именно изобразить предсмертные хрипы, его научил Кекс. Когда-то давным-давно прежний хозяин Кекса – страшный усатый тип – точно так же хрипел во время приступов астмы.