Люм не думал о том, что подглядывать неприлично. Точнее — это осознание пришло к нему только после того, как он воочию увидел сношение ангела с горным троллем.
Мальчик по имени Лукреций, всю одежду которого, естественно, составлял один лишь ошейник, стоял к нему спиной, уперевшись руками в стену, и позади него, довольно сопя, пристроился Горковски.
— М-маис… — голос Волчонка звучал до того жалобно, что Люмиус при других обстоятельствах его бы и не узнал. — Может, это не лучшее место, чтобы?..
Ответ эхом раздался едва ли не по всей ванной.
На маленьком круглом заду омеги остался красный отпечаток ладони.
— Не смей перечить мне, — Маис опустил свои смуглые руки на бедра Волчонка, — я твой альфа…
И, подтверждая это, на ошейнике вспыхнули слабым синим цветом руны.
— Но нас накажут!..
Вырвавшийся из горла хриплый крик не дал ему сказать ничего больше.
— Будешь переговариваться — я сам тебя накажу, понял? — поставил точку в споре Горковски, вбиваясь в Лукреция с такой силой, что от каждого соприкосновения их тел получался громкий, мясистый звук…
Это было отвратительно.
Горковски хрюкал и рычал, как дикое животное, в то время как его нареченный помалкивал, лишь изредка тихо всхлипывая…
А самое ужасное — Люмиус вдруг понял, что возбуждается, глядя на это!
Да, это запретное зрелище, непрошенным свидетелем которого он стал, пробудило самые звериные черты его натуры, и…
Ему не оставалось ничего больше, как поспешить уйти незамеченным.
***
Стук в дверь застал их с утра пораньше, когда за окном еще было темно.
— Кого там черти принесли? — забормотал Гервин, набрасывая на голову одеяло.
С трудом найдя в себе силы подняться, Люмиус вылез из теплой постели и пошел открывать.
За порогом стоял ни капельки не сонный и полностью собранный Волчонок, и не успел Люм и пискнуть, как тот схватил его за грудки и вытащил в коридор, не забыв прикрыть дверь.
— Эй, пижаму не…
Но, когда парня хорошенько приложили об стену, все мысли об одежде выветрились из головы.
Кто бы мог подумать, что в этом хрупком тельце скрывается столько силы!
— Думаешь, я не заметил, тварь? — прошипел Лукреций, оглянувшись по сторонам и раздраженно смахнув длинную смоляную челку со лба. — Ты подглядывал за нами!
— Но ты же стоял спиной ко…
Это было сверхглупо — дать понять, что ты действительно видел то, чего не должен был видеть, вместо того, чтобы прикинуться невиноватым!
— Да… спиной, — сказал омега уже чуть спокойнее. — Я тебя не видел, а чуял!
— Чуял? Только не говори, что ты?..
— Да, я немного маг… был.
Волчонок вдруг поник, и на какой-то момент Люму стало его жалко.
— Был, а потом… мои способности начали пропадать… с каждым днем они слабее и слабее…
Тонкая рука инстинктивно рванулась к ошейнику, точно он перекрывал хозяину кислород, и на какой-то момент Лукреций будто ушел куда-то мыслями.
Говорят, магические силы, если они есть, зависят от гормонального фона и душевного состояния человека — наверное, превращение в омегу далось бедолаге дорогой ценой…
— Я хотел сказать Маису, что мы не одни, но он не давал мне вставить и слова, — придя в себя, Волчонок криво усмехнулся, — а впрочем, ты и сам все видел, любопытная сорока ты наша… Не вздумай никому рассказывать, а то… Ты ведь тоже в душе не только мылся, а? От тебя так и разило сексом, или будешь отрицать?
Люмиус покраснел до корней волос: вот ведь стыдоба!
Если хоть кто-то узнает что о нем, что об этой сладкой парочке, последствия будут еще какими — похуже, чем пару недель рассекать по школе с фиолетовой задницей…
Вот ведь парадокс - изнасиловать кого-то при всем честном народе в этой школе позволялось, а просто заняться этим с кем-то наедине - нет!
Выход был только один.
— Я ничего не видел, и ты тоже!
— Мудро, — с посерьезневшим видом Лукреций протянул руку для пожатия.
На этом стоило бы и попрощаться, но…
— Подожди!
— Что? — Люмиус замер, не донеся руку до дверной ручки.
— Я… наверное, я должен сказать, — Волчонок тяжело вздохнул. — Маис собирается завести второго омегу… Он говорил об этом, вроде бы шутя, но на всякий случай — берегись! Не дай бог он положит глаз на тебя, ведь… Ты очень красивый, особенно для альфы, и… Просто… — он отвел взгляд. — Было бы очень жаль увидеть ошейник еще и на тебе…
========== Часть 3 ==========
Начинался обычный рутинный школьный день.
Такой же, как и миллионы других до него.
В коридоре, как всегда, было холодно, и Люмиус с нетерпением ждал, когда же начнется урок и можно будет пройти в аудиторию — но вдруг случайно услышанные слова вырвали его из своих мыслей.
— У меня шнурок развязался, — капризно протянул Горковски, выставляя вперед ногу. — Лукреций, завяжи!
Сохраняя загробное молчание, его омега встал на одно колено.
Все остальные, в том числе и немногочисленные обладатели серебряных ошейников, старательно делали вид, что ничего не замечают — пожалуй, слишком старательно…
Люмиус не видел лица Волчонка, но его покрасневшие чуть ли не до багровости ухо и видимая часть шеи говорили сами за себя.
— Что это такое?!
Вот на этот крик обернулись уже все.
— Откуда у тебя руки растут, Лукреций?! Перевяжи красиво, или хочешь снова быть наказанным? Либо ты просто лентяй, либо действительно начинаешь понимать команды только после того, как тебя хорошенько отшлёпают!
У Лукреция дрожали руки.
Люмиусу стало до того противно от этого зрелища, что он, сам того сначала не заметив, начал молиться, чтобы это быстрее закончилось.
И — хвала богам — Маис, посмотрев на бантик, который, по мнению Люма, мало чем отличался от предыдущего, благосклонно кивнул, позволив Волчонку подняться.
Тот же, отряхнув мантию, смерил свидетелей завязывания шнурков таким взглядом, будто желал смерти всем вместе и каждому по отдельности — Люмиус готов был поклясться, что на нем его глаза задержались чуть дольше, чем на других.
— Ну что, этого ты так хочешь, да? — откуда ни возьмись рядом появился Гервин со своим неизменным поучающим шепотом, крепко хватая Люма под локоть, как вдруг…
— Призраки! — вскрикнул кто-то, и неприятная сцена тут же забылась.
Их было немного — человек десять.
Совсем разные по росту, фигуре и внешнему виду — но всех их объединяло одно.
Отрешенность в глазах.
Словно разумом они были где-то в другом месте — или, по крайней мере, старались быть…
— Ооо, шлюхи подъехали!
— Дорогу шалавам!
— Заглянешь ко мне сегодня вечером? Уверен, тебе понравится!
Парень, которому была адресована последняя фраза, испуганно вырвал край своего рукава из пальцев незадачливого “поклонника” и ускорил шаг, а вслед ему донеслось:
— Ну и вали, куда шел, потаскуха!
Они шли, опустив головы, под улюлюканье и похабные выкрики, и Люмиус, глядя на них, даже боялся представить себя на их месте.
Ошейник — это статус. Да, отнюдь не самый лучший, но статус. Ты существуешь по закону, тебя признают, у тебя есть своя роль в жизни — призрак же лишен этого…
Когда ты становишься омегой на добровольной основе, без свидетелей и факта хотя бы разыгранного овладения, ты не можешь больше владеть документами, но и ошейник тебе не полагается — и тогда ты становишься никем.
Неприкаянным существом, не находящим себе места в обществе, участь которого — постоянно терпеть оскорбления, но которое обладает сомнительной привилегией спать с кем попало, ведь хуже уже не будет…