— Милый юноша, — тут же рассыпалась женщина в искренней симпатии, сразу став моложе. — Тебе повезло, что он обратил на тебя своё внимание и даже несмотря на твою… твой…
— Болезнь, — подсказала я.
— Твой изъян, — желчно исправила Жанна Ивановна, — этот чудесный мальчик не отказался от своих планов и готов принять тебя в семью. А какая у него замечательная семья…
Мне оставалось только кивать головой и мило улыбаться. Моя начальница любила пояснять мне, насколько я должна быть довольна и счастлива и отчего-то выбирала время, в которое меня отчаянно тошнило. Едва справляясь с дурнотой, я принялась обмахиваться папкой. Кожа предательски покрылась испариной, и перед глазами вспыхнули ярко-красные пятна. Я попыталась подняться на ноги, но они подкосились. Моё тело тяжело осело на пол. Последнее, что запечатлелось в памяти, это — безвкусные туфли Жанны Ивановны перед глазами. И самое чудное, что мне показалось, что начальница подцепила носком своей туфли моё лицо, поднимая его наверх. Глупость…
Глава 2
— Слышишь меня? — громыхал голос, и я кивнула. — Вслух!
— Слышу…
— Открой глаза! — я повиновалась, обнаружив себя на потрепанном диванчике в углу. — Какой год?
— Всё в порядке, — с трудом выговорила я, отталкивая руку от своего лица.
— Отвечай!
— Я в норме. Просто не поела.
— Какие таблетки пьёшь? — я вяло махнула в сторону стола и продиктовала название. — Запрещённые препараты?
— Кроме назначенных врачом — никаких, — отрезала я. Было больно оттого, что все, замечая мои отметины и, слыша наименование препарата, считают меня безнадёжным человеком.
— Как скажешь, — фельдшер мне не поверил, но какая разница? — Если жалоб нет, и от госпитализации ты отказываешься…
— Отказываюсь, — стиснув зубы, прошипела я, слишком хорошо помня больницу, и то, как там чуть окончательно не сошла с ума. — Документы подпишу.
Как только бригада скорой убралась восвояси, в комнату вернулась начальница. Она выглядела взъерошенной и весьма недовольной.
— Пришлось все документы на пол смахнуть, — она указала на сваленные папки.
— Извините, — я приняла сидячее положение. — Я пропустила завтрак, — стоило добавить, что ещё и ужин, но решила об этом умолчать.
— Вот, возьми печенье, — мне на колени упала пачка крекеров, и я раскрыла её трясущимися пальцами. — Ты и так тощая. Зачем тебе диета?
Объяснять, что дело вовсе не в диете я не стала. Просто мне было одиноко. Садиться за стол и впихивать в себя еду не хотелось. Вечера казались пустыми, а ночью приходили воспоминания и бредовые видения того, чего никогда не было, да и, априори, быть не могло.
— Бедный Сержик, — продолжала причитать женщина, не обращая на меня внимания. — Свалилось ему на голову такое испытание…
Жанна Ивановна уселась за стол и, бубня себе под нос, продолжила работу.
Закидывая в рот солёные печеньки, я в очередной раз спрашивала себя, как же меня угораздило оказаться на такой странной и отвратной работе.
Ответ был прост: мне были нужны деньги. Оставалось всего лишь пара дней, и эта проблема на время будет решена. Полгода со дня смерти моего отца прошли как в тумане, и, вступив в права наследования, я смогу воспользоваться именным счётом. Сумма, конечно, не огромная, но она позволит мне не экономить на билете на автобус и самой купить себе свадебное платье.
Да, Серж сделал мне предложение. Это было красиво и очень романтично. На его вкус. Мне показалось пафосным и демонстративным просить руки своей девушки со сцены, посреди выступления его любимой группы, но он казался таким довольным своей задумкой, что я не решилась ему об этом сказать. Конечно, я ответила "Да". Парень он, действительно, хороший. Всегда предусмотрительный и доброжелательный, он ухаживал за мной с завидной терпеливостью. Наши семьи дружили с моего детства.
Я помню, как Саталовы поддерживали нас после похорон мамы, а затем и меня после смерти отца. От их денег я отказалась. В институте взяла академический отпуск, а потом обнаружила, что у меня нет средств к существованию. У отца оказалось слишком много долгов, и нашу квартиру в центре города забрали. Счета арестовали, оставив лишь мой именной, который я могла обналичить лишь через шесть месяцев после папиной смерти.
Старший Саталов устроил меня сюда, чтобы было чем платить по счетам. Подозреваю, что ставка и зарплата были выделены специально для меня по его просьбе. Однако, я отрабатывала каждый рубль, чтобы никто не мог обвинить меня в том, что я стала содержанкой.