Однако ясно было одно: к тем 70 % везунчиков она не принадлежала. Керри очень быстро поняла, что в ее случае устройство не работает. И на самом деле не работало ни одной минуты, ни одной секунды, хотя поначалу ей и хотелось в это верить. А то, что случилось за последний месяц и было стыдливо названо агрессией, и вовсе вывело ее из строя.
Как бы там ни было, а она давно уже потеряла всякую надежду. Мрак снова понемногу стал сгущаться, указывая, куда надо держать путь. Керри слышала, что в Иерусалиме, в госпитале Хадаса, один из пациентов опять заболел, потому что в устройстве разрядилась батарея. Может быть, ее батарея вообще не работала, кто знает… Может, ее надо проверить? Да нет… Все эти люди, что цепляются за жизнь… Даже за жизнь быстро деградирующих идиотов… И все равно цепляются. Вон в округе Мон-Кок тысячи людей живут, как крысы, в грязных норах, теснятся всего на нескольких квадратных метрах друг у друга на головах, в чудовищных конурах, в развалюхах без кондиционеров, без удобств, без всякой гигиены. И, несмотря ни на что, они тоже не желают расставаться со своими мелкими вонючими жизнями, тоже цепляются за них.
Но тогда почему бы ей не наплевать на свою? Почему не махнуть на все рукой и не вести себя, как они? Или как приглашенные вот на этот праздник?
Керри огляделась вокруг. Здесь все считали себя привилегированными, потому что много зарабатывали и жили в роскоши на «правильном» берегу залива Виктория. Половина из них были европейцы, половина – китайцы. Смех, нескончаемая, ни к чему не обязывающая болтовня, рюмки с вином, бокалы с шампанским. И каждый второй уткнулся в свой телефон: кто читает или набирает сообщения, кто смотрит фильм на «Фейсбуке» или «Ю-тьюбе», кто соединяется с «ВиЧат» или «Вейбо». А некоторые фотографируют вечеринку. Что, в этом и состоит их жизнь? И больше ни в чем? Только в телефонах?
На миг ее внимание привлекла блондинка, чей высокий силуэт выступал из общей массы. Туве Йохансен. Керри несколько раз пересекалась с ней в Центре, как называли лабораторию исследований и разработок «Мин инкорпорейтед». У этой двухметровой норвежки были коротко остриженные светлые, почти белые волосы, холодные серые глаза и атлетическая фигура. Она работала в Отделе искусственного интеллекта. Керри задумалась о своей жизни, о том, какими будут ее ближайшие годы. Тридцатник уже совсем близко, потом ей будет сорок, и жизнь пойдет без планов, без любви… А чем, в сущности, были прожитые двадцать восемь лет? В сознании не всплыло ни одного образа; видно, ни один не стоил того, чтобы его вытащили на поверхность и посвятили ему хоть строчку из тех комментариев, что посыплются в социальных сетях потом… Может, как раз поэтому она и вышла на террасу из-под квадратного зонтика.
И сразу же по ней замолотил дождь. Керри промокла насквозь за считаные секунды. Вода струями лилась на голову, крупные капли барабанили по телу, как по мокрому ковру на террасе. Она прошла мимо бассейна, где ежиком взъерошилась поверхность воды, и теперь на нее устремились все взгляды.
Промокнув до костей, Керри, несмотря ни на что, упрямо шла вперед, к бортику террасы, которая словно плыла над улицами. И тут наступила тишина, и все новые и новые пары глаз стали поворачиваться к ней.
В них были и удивление, и любопытство, и тревога.
Впервые в жизни она стала объектом такого пристального внимания. Наверное, напоследок надо о чем-то подумать. Но в голове не было ни единой мысли. Если уж все-таки надо подвести итог всей жизни одной фразой, она бы сказала вот что: жизнь ее была похожа на сценарий, написанный бездарным сценаристом под действием пары выкуренных косячков.