-А вы почему дома сидите? - тут же строго спросила баба Нина.
-Простудился на субботнике - вот разрешили один день перележать. А завтра обязательно на демонстрацию, - уверил он их.
-Вот и правильно. Это пусть буржуи болеют! - она милостиво глянула на Лазенкова, - ну, товарищ, веди нас сначала в места пользования.
Они прошли по коридору и вышли на кухню. Там стояли столы и столики вплотную друг к другу. На каждом возвышался примус, а то и керосинка. Огромная плита, на которой когда-то готовила вкусные соусы кухарка-горничная Катюша холодным надгробием, возвышалась среди столов. Потолок совершенно закоптился и почернел. Баба Нина осматривала проводку, покрытую жирной чёрной копотью, и одобрительно кивала, будто ей это очень нравится.
-Запиши, - она ткнула рукой в сторону Киры, - здесь надо поменять от этого стола к этому.
-Ну почему же только здесь? - возмутился Лазенков, - а здесь? И тут?
-Всему своё время, - осадила его баба Нина, - а время у нас сейчас трудное. Кто тут у вас живёт? Ну-ка, перечислите всех, пусть товарищ запишет.
Лазенков стал перечислять фамилии, фамилии Пален он не упомянул.
-Всех назвали? Может, кого забыли?
-Всех, всех назвал.
Потом они пошли по комнатам. Их оказалось намного больше, чем было в 1912 году, потому что каждую перегородили, создавая немыслимую архитектуру квартиры. Кабинет-библиотека, конечно, не сохранился: ни книг, ни шкафов, в которых они стояли, не осталось. Безобразная перегородка делила его чуть ли не поперёк. Камин в гостиной заложили кирпичом - зачем? Идя по когда-то красивой квартире, Кира убедилась, что и от её пребывания здесь ничего не осталось. Вот просто совсем ничегошеньки.
-А кто тут раньше жил? До победы Пролетарской революции? - между прочим поинтересовалась баба Нина. Лазенков пошевелил кустистыми бровями:
-Кто жил? Буржуи жили. Говорили, какой-то профессор.
Кира заволновалась:
-Фамилию помните?
Баба Нина неодобрительно взглянула на неё.
-Кто ж теперь вспомнит всех буржуев? - почесался Лазенков.
-И что с ними сталося? - баба Нина продолжала "осматривать" проводку.
-Да сбежали небось или постреляли.
-Что постреляли? - не поняла Кира.
-Да их и постреляли, - Лазенкову уже надоели эти расспросы. - Вот тут у нас ещё комната. Только, - он замялся, - там чахоточная. Уж скоро ей...
Они стояли перед дверью в спальню Эльзы Станиславовны. Кира быстро взглянула на Лазенкова и бабу Нину:
-Я зайду, - и она постучала в дверь.
-Да ты не стучи, не стучи. Так входи. Там она, ...не встаёт уже.
Кира толкнула дверь и вошла. В комнате было темно из-за занавешенного окна и очень душно. Пахло очень больным человеком, застоявшейся мочой и старыми тряпками.
-Можно к вам? - стараясь не вдыхать глубоко зловонный воздух, спросила Кира. Она различила на стоящей у стенки кровати горку то ли одеял, то ли скомканных тряпок. Звук, раздавшийся оттуда, можно было принять за разрешение.
-Я зажгу свет? - она щелкнула выключателем, но свет не загорелся - лампочки в патроне не было. Тогда она подошла к окну и отдёрнула ситцевую занавеску, ставшую от грязи чёрной. В комнате чуть посветлело. Кира взглянула на больную. Это лицо она знала. Тогда это была молоденькая, хорошенькая девушка, которая готовила им со Штефаном всякие вкусности и по-детски радовалась их новогоднему подарку - роскошной шали.
-Катюша! - прошептала Кира. Бледное, до синевы лицо с провалившимися щеками. Не лицо - череп, обтянутый кожей, редкие седые волосы. Больная открыла глаза и перевела их на стоящую девушку. Она всматривалась в её лицо.
-Пить, - прошептала она. На голом столе боком валялась алюминиевая помятая кружка.
-Сейчас, принесу, - она схватила кружку, но сначала рванула на себя оконную форточку, чтобы впустить хоть чуть-чуть свежего воздуха, потом побежала за водой. В коридоре Лазенков доказывал бабе Нине необходимость смены всей проводки в квартире.
-Ну что там? - по бледному Кириному лицу баба Нина поняла, что там всё очень плохо.
-Надо врача. Срочно. За ней кто-нибудь смотрит? - Кира подступила к Лазенкову.
-Одинокая она. Кто ж станет туда ходить? Опять же, чахотка.
-Можно карету скорой помощи? - Кира повернулась к бабе Нине. Та только покачала головой и, в свою очередь, взглянула на мужичонку в майке:
-Слушай, друг-товарищ, здесь же больница рядом! Или вот что, ну-ка пойди, позвони. В третьей квартире есть телефон, я знаю. Там милицейский начальник живёт. Пойди, сделай доброе дело. Скажи, человек умирает.
И мужик послушался, только чертыхнулся, но как был в шлёпанцах и майке, так и пошёл. Кира уже несла воду.
-Пейте, Катюша, - она приподняла голову больной и поднесла к её губам кружку. Та сделала глоток и бессильно откинулась на сбившуюся в комок подушку без наволочки. А Кира с ужасом поняла, что ничем не сможет помочь несчастной женщине, что появилась она в этой вонючей комнате слишком поздно. Осмысленным взглядом больная посмотрела на Нину, потом на Киру. Её зрачки расширились, и она, вжавшись в подушку, зажмурилась. Потом широко раскрыла глаза:
-Кира Сергеевна, - прошелестела она.
-Да, Катюша. Сейчас приедет врач, вас отвезут в больницу. Но, пожалуйста, умоляю, скажите, что с моим мужем? Вы знаете?
Больная напряженно всматривалась в Киру:
-Я говорила ему, что вы вернётесь. А он... - она стала задыхаться.
-Вы о Штефане, да? Что? Что он?
-Он сказал, что не помнит вас...
В прихожей стукнула дверь - вернулся Лазенков:
-Сейчас приедут, - сообщил он, заглядывая в комнату и опасливо глядя на Катюшу. - Я это... я в прихожей подожду, чтобы дверь, значит, открыть, - и скрылся.
-Катюша, я о барине спрашиваю, - Кира в отчаянии посмотрела на Нину. Та только пожала плечами, - Скажите, ради Бога, что с ним? Вы знаете?
Но больная впала в беспамятство.
Нина наклонилась к Кире:
-Нам лучше уйти. Сейчас медицина приедет, начнёт выспрашивать.
-Пусть. Я не могу её так бросить. И потом, может, она скажет. Вы же слышали, она что-то знает.
Баба Нина с сомнением покачала головой:
-Вряд ли.
Звонок в передней заставил их вздрогнуть.
-Не успели. Теперь молчи. Я стану всё говорить, - баба Нина строго глянула на Киру.
Фельдшер и санитар в несвежих белых халатах и с носилками вошли в комнату.
-Ух, ну и дух тут у вас, бабоньки!
Фельдшер быстро оглядел больную, пощупал пульс:
-Да куда ж её везти?!
-Помогите ей, - не выдержала Кира.
-Ты, милая, что ж сама не видишь: ей уж не помочь. Всё, отмучилась. Зря нас вызывали, - и он прикрыл лицо Катюши одеялом.
-Как? - не поняла Кира, - как отмучилась?
-Да вот так: кончилась она. Ну, уж ладно, коли приехали, так заберём тело. Документы какие имеются?
Кира беспомощно огляделась. Из мебели, кроме стола, кровати и стула, был ещё шкаф. Она подошла и открыла дверцы - пусто. На полке старенькая потертая сумочка. Кира узнала её. Когда-то эта сумочка принадлежала ей. Она открыла сумочку и вывалила содержимое на стол. Там оказалось удостоверение личности без фотографии, продовольственные карточки на три месяца с частично невырезанными талонами, фотография. Кира мельком глянула на фотографию, отложила её. Протянула фельдшеру Катюшино удостоверение. Тот сел за стол заполнять бумагу. Всё это время Кира не сводила глаз с картинки на стене. Каким чудом сохранился "портрет цветка" - даже трудно вообразить. Но он сохранился, и надпись по-немецки была видна. Кира знала, что там написано. Там написано: "Мамочке от Штефана". А ещё за картинкой должен быть сейф. Но в комнате переклеивали обои, и, видимо, сейф убрали, потому что никаких следов его на засиженной клопами и мухами стене не осталось.
Когда формальности были выполнены, фельдшер поднялся:
-Кто уполномоченный по квартире? - спросил он у бабы Нины. Она выглянула в коридор:
-Гражданин Лазенков, - позвала она, - подойди сюда.
Лазенков, всё так же в майке, бочком вдвинулся в комнату.