Среди ночи Кира проснулась, ей показалось, что кто-то рядом возится, но потом она догадалась, что это пришёл сосед, и за тоненькой перегородкой слышен каждый шорох. Как странно, вчера - "Титаник", сегодня - Петербург. Нет, не Петербург! Кира даже села на топчанчике. Конечно же, теперь всё это по-другому называется, теперь это Ленинград. Кошмар какой-то! И она опять забылась тяжёлым сном.
Утром всё тело Нины болело так, словно на ней, как на лошади, возили воду. Но, не обращая на это внимание, она встала, как всегда затемно. Подоткнула одеяло Нюточке и постояла над Кирой. Та ещё спала. Совсем бледная девчонка с раскрасневшимися щеками - с чего бы это? Она коснулась её лба: кажется, жар. Только этого не хватало! Надо же, других лечит, а себя не может! Ничего удивительного, что приболела, столько всего за сутки произошло, а сколько ещё произойдёт... Но, надо признать, девчонка - молодец. Не ныла, не отлынивала от грязной работы. Сразу видно: тот ещё орешек!
Кира открыла глаза и первое, что увидела, - обеспокоенное лицо над собой. Она молча смотрела на это лицо, вспоминая и мечтая, чтобы всё было сном, и только. Нет, не сон.
-Ты как? - Нина всматривалась в девушку.
-Доброе утро, - ответила и сразу спросила, - а что "я как"?
-Доброе утро, - ответила Нина. - Мне показалось, что ты затемпературила. Руки-ноги не болят после вчерашнего?
-Нет, всё хорошо. А который час?
-Уже шесть, мне через полчаса надо быть у лифта.
-Господи, это в такую-то рань? И до которого часа?
-До семи вечера, но и выходной есть, как у всех. Сегодня и завтра у всех выходной из-за праздника. Но в конторе сказали, чтобы мы уже сегодня работали. Сказали, что потом дадут эти дни отгулять. Ничего, не пропадём. А я молока у соседки купила и согрела. Тебе и Нюточке. Так что вставай, пей и за работу. Не забыла, надо лестницы мести.
Мыться в ванной было холодно, но Кира решилась, стараясь не смотреть на потрескавшуюся эмаль и грязно-жёлтые потёки. Кожа тут же покрылась пупырышками, но она растёрлась полотенцем из Нининых запасов. Расчесала волосы опять же Нининым гребешком и придумала себе причёску: два хвостика-косички, перевязанные тесёмочкой оторванной от тряпки, которой Нина мыла окна. Платок не стала повязывать - будет только мешать. В уборной стоял специфический запах и на гвоздике висели рваные газеты, она подивилась этому, ещё хорошо, что вода лилась из бачка. Соседи уже тоже встали и потянулись в сторону уборной и кухни. Кира выпила молоко, съела кусок хлеба, поставила в комнате стакан с молоком для ещё спящей Нюточки и отправилась, как здесь говорили, на трудовой фронт - мыть лестницы. Нина гордо восседала у лифта, ожидая первых пассажиров. Но кому же нужно так рано подниматься наверх? Да никому. Сейчас все спускались, а лифт на спуск с людьми не работал. Обязанностью Нины было поднять человека на нужный этаж, а вниз она ехала "порожняком". Вот и сидела теперь в гордом одиночестве, придумывая себе занятие. И придумала: неплохо бы что-нибудь вязать - носки, например. Носки всегда нужны и мужчинам, и женщинам. Их даже можно будет вязать на заказ - всё лишняя копейка будет. Только надо ещё эти копейки наскрести, чтобы шерсть купить и спицы. Ничего, она что-нибудь придумает.
-Ты почему без стёганки? - удивилась она, увидав Киру.
-В ней неудобно. Тётя Нина, я подумала и решила, нужно по очереди мести и мыть. Сегодня я подмету все лестницы, а завтра все подмету, но одну ещё и помою. И так все потихоньку, а то сразу все - трудно. Да?
-Нет, - вздохнула она, - хорошо придумала, но ко мне уже забежал наш управдом - лифт смотрел. Так вот он сказал, что лестницы надо мыть два раза в день: утром и вечером. Но ты сегодня-то не особенно старайся - у всех праздник. И у тебя он должен быть. Сейчас все на демонстрацию идут.
-Демонстрация? Да, я слышала про такое. Но не видела. Такое было лет шесть-семь назад. Полиция всех разогнала...
-Ты что говоришь-то? Ты себя слышишь? - рассердилась Нина. - Прикуси язык!
-Ой, - испугалась Кира и стала оглядываться, не стоит ли кто на площадке, - забыла...
-Забыла она! - ворчала Нина, - а демонстрацию эту увидишь. Посмотришь со двора, народ здесь потом пойдёт.
Отмывая лестницы, Кира читала фамилии жильцов на дверях, искала одну единственную нужную ей. Сегодня она пойдёт к Андрею, и всё-всё у него узнает. На нижних этажах ступени были засыпаны плотным слоем земли, и пройти можно было лишь по узенькой очищенной дорожке. Кира задавала себе вопрос, что у них тут такое делалось, если один из самых красивых и удобных для жильцов домов превратился в не сказать что. Она притащила дворницкий скребок и стала им отдирать сбившуюся в камень землю. Нина, видя, что затеяла Кира, стала ей помогать. Так они расчистили целый лестничный пролёт.
-Слушай, ну зачем ты так ломаешься? Тяжело же! - не выдержала Нина.
Кира распрямилась, упрямо посмотрела на Нину:
-Я хочу, чтобы всё было как прежде.
-Дурочка! Как прежде уже никогда не будет, - устало отозвалась Нина и пошла на свою скамеечку у лифта. Вскоре к ней спустилась Нюточка и устроилась радом с матерью, не решаясь попросить покатать её на лифте. Нина, конечно, догадалась, чего хочется дочери и дважды прокатила её вверх-вниз, а потом выставила во двор на осеннее солнышко поиграть у фонтана.
А Кира влезла в пахнущую старой ватой стёганку и пристроилась у ворот, она смотрела на радостных людей, которые густой толпой шли по улице Красных Зорь. Они тащили разные плакаты, транспаранты, пели, танцевали. Интересны были лица этих людей, Кира всматривалась и вдруг поняла: у них было общее выражение на лицах - выражение счастья. С точки зрения человека из 1912 года, они ужасно одеты, они непозволительно шумно ведут себя, но у них радостные лица. Плевали они на такие мелочи, как отсутствие бархата и шёлка. Подумаешь, нет перчаток или собольего манто! Кому это сейчас надо? Есть что на себя набросить - и ладно.
От одной такой весёлой группы отделился высокий молодой человек в коротеньком пальто и традиционной кепке. Молодой человек направлялся в их двор. Завидев Киру, он окинул её смеющимся взглядом:
-Ты кто такая? - и сделал строгое лицо, - почему не на демонстрации?
Кира не привыкла, чтобы незнакомые молодые люди заговаривали с нею, да ещё так дерзко. Поэтому она лишь дернула плечиком в стёганке и отвернулась. Но парень не отставал:
-Слушай, ты чего отворачиваешься? Я же тебя спросил, почему не на демонстрации?
Тогда Кира сердито посмотрела в его красивые нахальные чёрные глаза и чётко произнесла:
- Я с незнакомыми людьми не разговариваю, - повернулась и пошла к своему парадному.
Парень опешил, секунду-другую стоял столбом, потом двинулся следом. Он поймал Киру за рукав стёганки уже на входе и довольно ощутимо дёрнул:
-Ты что? - он по-настоящему рассердился. - Тоже мне барыня нашлась! С ней разговаривают, а она строит из себя тут.
Нина увидела сцену в дверях и поспешила Кире на помощь:
-Уже с демонстрации, Сергуня? - и стала теснить Киру в сторону.
-С демонстрации, баба Нина, - он не сводил сердитого взгляда с Киры. - Это кто же у нас тут, а?
-А это племянница моя, приехала издалека. Да вот в дороге обворовали, беднягу. Так она так напугалась, что почти немая стала.
-Ну да, немая! Скажешь тоже. Слышал, какая она немая. Ты комсомолка? - опять обратился он к Кире. Та только молчала и смотрела в сторону. Может, и вправду ненормальная?