Впечатления, которые данная книга пытается передать, относятся главным образом к крайнему югу Патагонии и к Огненной Земле, особенно к чилийской части, где мы провели несколько месяцев. К счастью для нас и наших читателей, эта часть является как бы сфокусированным отображением всей необъятной Патагонии. Как и на севере, эта область разделяется на Анды и пампу, но здесь они встречаются друг с другом только на ширине всего нескольких сот километров. Сейчас же за гаванями начинается царство эстансий; на севере к нему примыкают лесные области, а затем судоходные моря Отуэй и Скайринг и фиорд Ультима Эсперанса — Последняя надежда. Все они глубоко врезаются в эту самую южную чилийскую провинцию Магальянес.
Здесь оказываешься в центре Анд, и многочисленные узкие и опасные водные пути ведут или в открытый океан, или к крайнему архипелагу Антарктики, островам Уолластон с мысом Горн. Нигде на всех двух тысячах километрах Патагонии не найти на столь малом пространстве такого разнообразия ландшафтов и возможностей бежать от нашего обыденного мира, если вообще можно говорить о бегстве на свободу…
Эта книга не является путеводителем для людей, выбравших край земли целью ближайшего путешествия на время каникул и интересующихся самыми безопасными дорогами и самыми привлекательными видами; наша книга и не может быть пригодной для этого, так как Патагония и Огненная Земля еще не живут в веке туризма. Там нет ни железных дорог, ни мощеных улиц, ни дворцов-отелей; только «действующие» дороги от одной эстансии к другой и кое-где печальный, обветшалый барак из гофрированного железа, которому присвоено название «отель» только потому, что оно написано буквами, в большинстве случаев с великолепными завитушками, на его видавшем виды фасаде.
Быть может, Патагония и Огненная Земля вступят в эру туризма только тогда, когда человеку уже надоест земля и он станет проводить свои каникулы на аннексированной для этой цели, еще более отдаленной, но легко достижимой планете с мягким климатом. Однако Патагония и Огненная Земля будут по-прежнему разделять всей своей массой оба океана там, позади, на краю нашей земли, которая никого уже не интересует; и непрестанно ревущий ураган будет и дальше защищать красоту — эту дикую, варварскую, вечную красоту, самую захватывающую из всего существующего под солнцем.
Пунта-Аренас
Эта маленькая точка, Пунта-Аренас, с успокаивающей плотностью населения, одиноко стоящая на широком пространстве у нижнего края карты, так удалена от любой другой обжитой людьми местности, что невольно представляешь ее себе только жалкой деревушкой. В лучшем случав это поселение видишь как frontier Town (город у границы), каким строили его первые колонисты Северной Америки у подножия Скалистых Гор в те времена, когда поиски золота совмещались с истреблением индейцев. Так как в этих южных широтах нельзя рассчитывать на дружеское сотрудничество солнца, дарящего даже самым примитивным деревням пустыни Аризоны тепло и какое-то благородство, то имелись все основания приготовиться к худшему.
Поэтому было приятно (или неприятно — смотря по тому, приветствовать ли продвижение нашей так называемой цивилизации или нет) неожиданно обнаружить настоящий маленький портовый город, который на первый взгляд кажется даже почти европейским. Правда, порт довольно тихий и отнюдь не переполненный. Давно уже прошли времена, когда парусные корабли встречались у мола Пунта-Аренас с первыми пароходами, чтобы принять продовольствие или уголь, прежде чем продолжить свой длинный рейс по этому далекому южному маршруту на север — из одного океана в другой. Между тем Панамский канал открыл мореплаванию более быстрый и безопасный путь, чем тот, который открыл Магеллан.