Сглотнув, кивнула.
Мышцы на лице герцога расслабились. Он улыбнулся и отвесил замысловатый комплимент. В ответ на недоуменный взгляд Родриго потеплевшим голосом пояснил:
— У меня в гостях прелестная леди, а я еще ни разу не сказал ей ничего приятного. Снова заставляю дрожать.
— Разве навсеи не любят чужой страх? — Истина казалась настолько очевидной, что не спрашивала — утверждала.
— Страх слабого не принесет удовлетворения. Выдохните, успокойтесь, леди. Неприятная часть вечера осталась позади, впереди только приятности. Надеюсь, леди не откажется потанцевать со мной. Или отдадите первый танец Филиппу?
— Вам, — вряд ли предполагался иной ответ.
Герцог заверил, он безмерно горд оказанной чести, даже поклонился, прижав руку к груди. Потом открыл ящик стола и извлек из него шкатулку.
— Что это? — недоверчиво покосилась на нее, не спеша принимать подарок.
— Опал. Хотите, продадите, хотите, закажете оправу. Маленькая плата за беспокойство, которое я причинил. Во избежание домыслов, миледи, я не пытаюсь ухаживать, а действительно возмещаю понесенный вами урон. Вы нервничали, боялись собственной тени. Полакомитесь хотя бы десертом. Повар старался и обещал нечто потрясающее. Я не видел, но Валерия утверждает: пальчики оближете.
Снова радушный хозяин, милый, приветливый, услужливый. И будто пару минут назад тот же человек не играл желваками, не пугал рвущимся наружу на-ре. К счастью, черное облачко второй сущности навсеев не показалось.
Помедлив, открыла шкатулку и ахнула. Опал оказался огромным, идеально правильной формы и полупрозрачным. Принять такой подарок от малознакомого мужчины? Нет, не могу, иначе приму определенные обязательства.
Захлопнув крышку, решительно пододвинула шкатулку к герцогу. Тот едва заметно нахмурился.
— Миледи, — голос звучал официально, но сквозь холод проскальзывали опасные нотки, — вас, вероятно, плохо знакомили с этикетом.
— Меня учили не принимать ничего от мужчин, если не состоишь с ними в отношениях, ваша светлость.
Сидела и гадала, насколько серьезным окажется гнев Родриго, которого, сама того не желая, столько раз оскорбила сегодня.
— Разве это наш случай? — удивленно поднял брови герцог. Пальцы барабанили по столу. — Я ваш будущий свекор. Для всех, разумеется, — он усмехнулся одними губами и чуть подался вперед. Я же, наоборот, отпрянула. — Мы-то с вами знаем, что помолвка — игра.
Поборов желание вскочить на ноги, замерла, боясь пошевелиться. Родриго тоже не двигался, отчего становилось только страшнее. Но вот, наконец, лицо герцога просветлело, и он вернул телу прежнее положение.
— Какие мы все-таки разные! — задумчиво протянул Родриго. — Навсейка чопорно приняла бы подарок, пожалуй, заявила бы, что он мал, вы же думаете о побеге. Не отпирайтесь, миледи, у вас все написано на лице. Даже обижаться бесполезно. Подарок вы возьмете. Да, возьмете, Дария, — напористо повторил он, не позволив открыть рта. — Хотите считать платой за помолвку, считайте. И перестаньте думать обо мне всякие гадости. Я никогда не позволял себе вольностей с женщинами, ваше происхождение ничего не меняет. Светлая или темная, вы женщина, дворянка, подданная Веоса. Поверьте, мне крайне неприятны ваша реакция, ваши слова. С таким же успехом могли надавать пощечин.
— Но… но я ничего такого не говорила! — побледнела я.
А в голове щелкнуло: «Лангу бы он унизил. Да что там, убил».
Герцог помолчал. Палец с массивным родовым пальцем скользнул по ножке бокала. Та жалобно зазвенела.
Задержала дыхание.
Один. Два. Три.
Отчего он молчит? Великая Мать, что он со мной сделает?!
От волнения пальцы свело болезненной судорогой.
— Говорили. — Родриго всем корпусом обернулся ко мне. — Вы усомнились в моей чести. Учитывая разницу в нашем положении, не самый умный поступок. Но давайте уже придем к согласию, миледи, — он через силу растянул губы в улыбке и пару раз вздохнул. Преображение выдалось мгновенным. Только что сиятельный владелец дома излучал угрозу, и тут снова само спокойствие и радушие. — Повара приготовили вкусный десерт, хотелось бы насладиться им, а не давиться. Пока же вы делаете все, чтобы испортить аппетит себе и окружающим.
На щеках расцвели два алых пятна.
Нужно поговорить с Элланом. Ох, о скольких вещах необходимо с ним побеседовать! Бедный учитель взвоет и проклянет день, когда согласился со мной заниматься. Но так уж получилось, что отношения, этикет и прочие вещи, которые навсеям прививают с детства, я могу обсудить только с ним. Геральт вечно не договаривает, отделывается общими фразами. Норжин, его подросток-сын, более откровенен, но мы не столь близки, да и неловко как-то, и ему, и мне. Подруг у меня нет, не у горничной же спрашивать! Остается лорд Марон. Поражаюсь его терпению! Он ни разу не накричал, практически всегда улыбается, даже когда сердится, просто замыкается в себе. Только я неизменно остро ощущаю его обиду, будто Чувствующая.