Я?.. У меня допытывались, что стало причиной моего побега. Может, меня кто-то научил или соблазнил чем-то, а может, даже угрожал. Но ничего этого не было. Меня осматривали врачи-психиатры, которые зачем-то играли со мной цветными кубиками и различными фигурками, как будто впали в детство.
Все считали, что для того, чтобы предотвратить возможность повторного побега, надо найти настоящую причину. Настоящую и недвусмысленную. И вот в один из дней кто-то из врачей открыл Америку!
— Послушайте, все это просто, коллеги, налицо комплекс Эдипа.
Какими простыми бывают великие истины!
— Правда, немного преждевременно, но это не имеет значения.
— Да, выглядит он довольно развитым в половом отношении.
— Восстает против отцовского авторитета.
Я не очень-то хорошо понимал, о чем шла речь, во всяком случае, был убежден, что все это очень серьезно. В конце концов я вонзил зубы в руку гению-медику, сделавшему открытие.
— Да ведь это маленький звереныш! — вскричал он.
— Вы все еще настаиваете на своем диагнозе, коллега?
— Ясно, что в первую очередь мы имеем дело с синдромом…
— Смотрите, он смеется…
Я смеялся до оскалины. Врачи собрали кубики, деревянные и пластиковые фигурки и удалились на консилиум.
После этого случая я стал, в общем-то, спокойным мальчиком. Не уходил из дому. Зачем уходить? В действительности я не убегал от моего отца, как думали, чтобы потерять его. Наоборот, я шел в свет, чтобы найти его.
Мой папа… Если бы в действительности он был таким, каким я хотел его видеть, он должен был появиться в самый трудный момент. Когда я заблудился в лесу. Когда наступила ночь. Когда я устроился в дупле дерева. Когда меня лупили крыльями летучие мыши. Когда бушевала гроза в глубине леса. Когда раскалывались небо и земля от раскатов грома и молний. Когда из кустарника на меня двигались медведь, олень, кабан, волк, куница и другие звери. Когда нарастал поток воды.
Мой отец… Бедняга! Клетки с певчими птицами, аквариумы с пестрыми экзотическими рыбками, спортивный зал во дворе, всепогодный плавательный бассейн, колесо обозрения… Какая польза от всего этого, если испытываешь одиночество в моменты испытаний?!
Три испытания, как в сказках. Первое — когда бросился в безудержный поток автомобилей и меня проучил какой-то шофер. Второе — когда меня высмеяли мальчишки из соседнего района, в тот день наши инструкторы в пионерлагере оставили нас одних, организовав маленькую прощальную вечеринку. И последнее — в лесу. Только в сказках всегда все кончается хорошо.
— Он отказался поговорить по-человечески, — продолжал капитан. — А ведь в откровенном разговоре мы бы многое уладили. Может быть, все и обошлось бы.
Я слушал его невнимательно, все мои мысли были обращены к самому себе. Придет время, капитан, и ваш солист вернется из-за тридевяти морей. В одно прекрасное утро наденет военную форму и тогда научится хотя бы слушать. И слушать, и разговаривать. И будет вспоминать с тоской те времена, когда раздавал автографы девицам на палубе купающегося в лучах солнца теплохода. Потрет и он кафель и ступеньки лестниц, поползает вдоволь по учебному полю!
— Теперь он совершеннолетний и имеет право сам решать свою судьбу.
Одно было ясно: мне капитан не поможет. От этой мысли сразу пропала скованность, раньше я не знал, ни как начать разговор о своих бедах, ни как вести беседу. Я все репетировал: «Товарищ капитан, прибыл по вашему приказанию в связи…» Не очень-то здорово звучало.
А сейчас дистанция между нами неизмеримо сократилась.
— Я ни с кем еще об этом не говорил, говорю впервые с тобой, чтобы снять камень с души. Я вообще-то от природы молчаливый, но порой так надо с кем-то поделиться.
Мне хотелось заверить капитана, что я не расскажу никому то, что услышал. Да, впрочем, кто мне поверит? Где это видано, чтобы командир батареи исповедовался перед солдатом?
— Да, но я увлекся своими проблемами и забыл о твоих. Знаю, что ты пришел ко мне не просто так, с визитом вежливости.
Какое это имело значение теперь, когда я понял, что он не сможет ничего сделать для меня? Мы напоминали двух отдыхающих на бальнеологическом курорте, которые рассказывают друг другу о том, что их беспокоит, не ожидая один от другого какой-либо помощи. Достаточно того, что тебя кто-нибудь слушает.
— Я, товарищ капитан, не очень хорошо себя вел… Я не могу отделаться от мысли… Ну как вам сказать… у меня бессонница. Головные боли и бессонница…