— Конечно, ты хочешь знать, как тебе поступать сегодня.
— Я солдат и считаю своим долгом поставить вас в известность о том, что со мной происходит. Эта болезнь, назовем ее так, по-другому даже и не назовешь, убавляет мои силы. Если дела пойдут так и дальше, в один прекрасный день я упаду под тяжестью своего прошлого, как скотина под тяжестью ярма. И я не думаю, что это можно рассматривать лишь как личный вопрос.
— Если дела пойдут и дальше так?.. Думаю, этого не произойдет. А ты прав, эта проблема касается всех нас. Я дам тебе задание. Тебе это поможет. Ты ведь знаешь: если солдат получает боевое задание, он должен его выполнить даже ценою собственной жизни.
— Знаю.
— Пока не надо ничего делать, кроме одного, — стоять выпрямившись перед своим прошлым, иметь смелость смотреть ему прямо в глаза, без колебаний и без компромиссов. Иметь смелость признать свою вину и не мучить себя тем, в чем ты не виноват. Хватит у тебя смелости?
— Да!
— Вот и хорошо. Но дело не сдвинется с мертвой точки, если ты будешь прятать голову в песок. Отсеки в себе, если есть необходимость, все, что мешает тебе, как врач отсекает скальпелем и выбрасывает язву. Может быть, будет больно, может, будешь кричать, выть, но это необходимо. Я еще не слышал, чтобы кто-то от этого умер. Я уверен, что ты сможешь это сделать!
— Смогу ли я?.. Хватит ли храбрости?.. Но с чем предстану перед моим чудовищем-прошлым? Дань, которую требует от меня оно, не под силу человеку, который ничего не добился, неисправимому, для кого двадцать лет жизни просочились сквозь пальцы и ничего не осталось, неудачнику, упустившему свой шанс. Если дела обстоят так, как вы говорите, я не смогу побороть свое прошлое иначе, как став человеком, совершившим что-то исключительное.
— Что-то исключительное, необычное…
— Именно это я и хотел сказать!
— Героический поступок. Или хотя бы мужественный…
Рядовой Вишан Михаил Рэзван. Артиллерист, первый номер, стрелок-наводчик… До сих пор еще не стрелял из орудия.
Все, чему я научился, — отдавать честь, делать повороты на месте и в движении, прицеливаться, правильно обращаться с оружием и сохранять интервалы и дистанции.
— Очень важно не забывать то, что знаешь и что можешь, и делать это так, как тебя учили.
— Застелить свою кровать утром, вымыть тряпкой квадратный метр пола.
Капитан начинает смеяться. Смех мелкий, плотный, сдержанный, рот едва приоткрыт. Смех человека, который начинает стареть.
— Не будем из-за этого развязывать мировую войну. — И снова выдает порцию смеха.
— Может, ты хочешь сходить в кино, или у тебя есть еще что-нибудь? До которого часа у тебя увольнительная?
Я автоматически посмотрел на часы, вскочил на ноги. Наверное, я стал белым как известь, потому что по-настоящему напугал капитана. А затем начал бормотать что-то невнятное, так что ничего нельзя было разобрать. Командир встал со стула и скомандовал не очень повышая голос, но авторитетно:
— Рядовой Вишан Рэзван!
Он был в майке и носках, но я все же почувствовал благоговейный трепет, будто мы были на плацу или учебном поле.
— Товарищ командир, ко времени «Д» вы должны прибыть к командиру дивизиона.
— Когда именно?
— Осталось еще 27 минут!
Полк располагался в противоположной части города. Чтобы попасть туда от дома капитана, надо было долго ехать на автобусе. Конечно, можно было еще успеть, но не сейчас, когда все направлялись на стадион, на кубковый матч, и транспорт был переполнен. А о такси даже не могло быть и речи.
— Хорошо, — говорит капитан нейтральным голосом и начинает спокойно одеваться.
На самом деле я пришел к нему как посыльный: я был в клубе, смотрел по телевизору передачу для детей о резервации диких животных в джунглях, короче, убивал время, когда вошел сержант из штаба дивизиона.
— Кто знает, где живет товарищ капитан из первой? Надо, чтобы кто-то сбегал к нему домой!
— Я!
— Иди-ка сюда.
Я понятия не имел, где живет наш капитан. К тому же я совсем не знал города. Мою фамилию заносили несколько раз в выходные дни в списки увольняемых, но я не использовал этих возможностей посмотреть город. Я рассчитывал, что, может быть, так, избегая контакта с людьми вне казармы, я смогу избавиться от казавшейся мне до сих пор неизлечимой болезни. На этот раз я имел возможность попасть к капитану и поговорить с ним начистоту. Именно у него дома, а не в канцелярии батареи. Я доложил своему командиру отделения о задании, вернулся в дивизион, где получил срочные инструкции, — и в путь. Капитан должен был явиться в часть через четыре часа. В моем распоряжении оставалось еще достаточно времени. Но как оно летит!..