… Бандит выбил оконную раму прикладом автомата. Не знаю, бросился ли отец мне на помощь: я был отвлечен звоном битого стекла и оглянулся, когда услышал автоматную очередь. Отец корчился на полу. Только тогда я понял, что это была не игра…
Я с тоской смотрю на деформированное туловище под военной шинелью.
Господи, сделай его, моего друга, таким, каким он был или каким он должен был быть! Но бога нет, а как нужно сейчас совершить это чудо.
— Как ты там оказался, Рэзван?
Мама знает, где я был, и в ее глазах, в ее голосе — лишь материнское, большое и беспокойное, удивление: неужели я, ее Рэзван, способен на такое?
— А почему бы и нет? — взрывается отец. — Твой дорогой и ненаглядный стал живодером!
— Скажи ему, мама, что я слышал, как кое-кто обратился с призывом к парням и вообще к каждому гражданину города включиться в кампанию по отлову расплодившихся бездомных собак.
— Ну… знаешь что…
— Собаки, говорил кое-кто, в настоящее время — настоящая социальная язва. Каждая бездомная собака — разносчик бешенства, говорил кое-кто, и уничтожить ее есть почетный долг гражданина. Я поверил ему… Или все эти призывы были обращены к другим?..
— Ты что, с ума сошел?
— Не волнуйся, отец, это пройдет! Но представь себе, у тебя теперь есть основания гордиться мной. Это укрепит и твое положение… Ты знаешь, я не считал, сколько шавок обезвредил, но ты можешь назвать любую цифру — их было так много, что я даже не могу припомнить точно, сколько именно.
— Я же сказал, что он сумасшедший! — Отец обращается к воображаемому собеседнику, затем ко мне: — Целый месяц я от тебя не слышал ни звука — и на тебе, посмотрите на него сейчас! Ты смеешь еще и меня обвинять?!
— Это еще что, вот увидишь, я начну выть и кусаться!
— Я тебе сейчас влеплю пару раз, и ты действительно тогда взвоешь.
— Что вы говорите? Вы начали уделять мне внимание?
Я польщен.
— Не выводи меня из себя!
— Вы меня наконец заметили? Вишан… Очень приятно познакомиться… Если мы до сих пор не встречались, так это нелепая случайность.
— Совсем с ума сошел, ей-богу, сумасшедший, — снова неизвестно к кому обращается отец.
— Знаю, что у вас не было времени. Вы были заняты ежедневно, ежеминутно…
— Издеваешься?!
— Великие проблемы… важное орошение, например!
— Да что ты мелешь?
— Послушай, увидишь, что именно те великие проблемы доконают тебя. Засунут в халат и комнатные тапочки, тогда-то у тебя будет время для бесед с твоим покорным слугой, но появятся и у меня свои проблемы. Ну, пока… Гав-гав!
Я оставляю его одного в полной растерянности. Уйдя в свою комнату, ложусь лицом вниз на диван. С утра я вступил в команду добровольцев по борьбе с бродячими собаками. Целый день мы гонялись за собаками, одних удавалось поймать довольно легко, других приходилось калечить или даже убивать.
В комнату входит мама:
— Рэзванчик, тебе плохо?
— Очень плохо, старушка… Качает, как на палубе… Принеси мне, прошу тебя, таз!
Она поддерживает мою голову над тазом и причитает:
— Как же тебе не будет плохо, разве это дело для тебя? Подумать только, чего ты только не натерпелся, да еще поссорился с отцом… — И она кладет мне на лоб холодный компресс.
— Все было как в сказках!.. Как же мне нравилось за ними гоняться, припирать к стенке и набрасывать лассо на шею!
— Ты? И гонялся за собаками? Боже мой, Рэзванчик…
— А были ли это собаки? Возможно!.. Мне казалось, что это мои собственные мысли и тревоги, которые тоже гонялись за мной, набрасывались и кусали меня за руки.
— Господи, какую чепуху ты говоришь, я ничего не понимаю.
— Наступил и мой черед травить их, набрасывать им петлю на шею и душить…
— Боже упаси, неужели и ты принимал в этом участие?..
— А почему бы и нет?..
— Я сейчас вызову доктора, у тебя температура!
— Не надо доктора! Подойди ко мне и поцелуй меня. Потому что мы, может, больше не увидимся! Ну, не пугайся, я этого не сделаю… Знаешь, я подумывал и об этом. Но только раньше, когда начиналась жара. Сейчас могу сказать тебе, что никакой опасности больше нет. На этот раз ничего другого не сделаю, кроме как уйду из дому. Но уже насовсем. Увидимся или нет, кто знает? Тебя волнует отец? Присмотри, чтобы он не натворил глупостей, как уже было из-за несчастного трубопровода, потому что он может потерять голову.
После введения нового административного деления мой отец занимал не столь высокую должность заместителя председателя уездного союза сельскохозяйственно-производственных кооперативов. Легко влиться в новый коллектив ему не удалось. Во-первых, потому, что его начальник, довольно молодой инженер, который долгов время был его подчиненным, не решался давать ему ответственные задания. Во-вторых, здесь все были специалистами — агрономами или экономистами сельского хозяйства, все, кроме него и вахтера, даже секретарь-машинистка и та закончила зоотехническое профессиональное училище. Мало-помалу он становился человеком протокола. Проходило ли совещание бюро по туризму, куда приглашался представитель уездного союза сельскохозяйственно-производственных кооперативов, или совещание в совете по спорту и физическому воспитанию, в совете женщин, в кооперации ремесленников и потребителей — всюду, где речь шла об учреждениях и организациях, связанных своей деятельностью с селом, отец был представителем. Он был членом жюри чемпионатов по игре в лапту и национальной борьбе «трынта», на соревнованиях саночников и по бегу в мешках. Он не вылезал из различных совещаний, посвященных созданию ассоциаций культурных и спортивных обществ, где всегда выступал с речью. Он же гостеприимно встречал те туристские группы, в маршруте которых значилось посещение садов, животноводческих ферм и винокуренных заводов.