Даже овладевая новейшей техникой, солдаты должны знать и прочувствовать все. И пешие марши в том числе. Много маршей. По любой местности, по любому грунту. Солдаты как солдаты.
После каждого часа марша делаем десятиминутный перерыв. На одном из таких привалов мы получили приказ снять сапоги, сесть напротив друг друга и помассировать ноги. У моего напарника большие и потные ступни. Я добросовестно растираю ему пальцы, лодыжки. Подошвы не разрешает: щекотно. Мне не щекотно. А даже, наоборот, очень нравится…
Целая батарея ночью посреди поля ничего другого не делает — только марширует. Какие-то серо-черные тени, которые в ночи едва различимы. Только ступни наших ног белые, такие белые, как будто их по кусочку отрезали от луны.
Сидим друг перед другом. Верзила-сержант сам себе делает массаж, и надо сказать, ему досталось довольно большое поле деятельности. Чуть поодаль вижу и лейтенанта, занимающегося тем же самым. Приказ — для всех, без исключения. Приказ нашего капитана, у которого ступни были деформированы, возможно, даже потому, что в его время не придавали значения такой важной и необходимой для солдат процедуре.
Надеваем сухие носки и отправляемся в путь.
Никто не считает шаги. Движение строем и в ногу стала уже привычкой. У меня такое впечатление, что и дыхание, и стук сердец тоже сливаются воедино.
Рота в обороне. До наступления рассвета занимаем позиции в одной из лощин.
Солдаты как солдаты. Первое, что ты должен сделать, так это слиться с местностью. То есть зарыться в землю как можно быстрее и лучше, таким образом, чтобы противник не мог тебя обнаружить. Прежде чем начнешь рыть окоп, надо сориентироваться, чтобы был хороший обзор для ведения огня по противнику и чтобы была возможность для связи и помощи соседу справа и слева.
Ложишься на землю и начинаешь окапываться. Вначале делаешь небольшую насыпь. На этот бруствер можно будет потом положить винтовку. И вот так, лежа на животе, постоянно глядя вперед, с винтовкой, изготовленной для стрельбы, выкапываешь под собой яму в рост человека. Зарываешь вначале плечи, затем грудь, живот, бедра, колени, икры ног, ступни.
Я попал на такое место, где очень много корней от деревьев. Стальная лопата, наточенная как бритва, режет хорошо, но и корней много, к тому же толстых. У меня начинает саднить кожа на ладонях и стучать в висках. Стараюсь не набить мозолей. Они такие неприятные, эти волдыри на ладонях, особенно когда лопнут и вытекающая из них жидкость струится между пальцами…
Нет, не набью мозолей. Я солдат уже со стажем, подготовленный к любым испытаниям.
А когда заканчиваем работу, то ничего не остается делать, как лежать в засаде.
Двигаться нельзя, но надо быть внимательным, чтобы не упустить малейшего движения «противника».
Замри и сосредоточься. Уже поднимается солнце, оно нагревает каску и китель на спине.
Будь внимателен, чтобы нечаянно не заснуть. Чтобы не отвлекали мысли, воспоминания. В реальной боевой обстановке одно лишь мгновение невнимательности может оказаться роковым.
Солнце поднимается все выше. Десятки, сотни парней в военной форме распластались на земле. Молодые парни, которые могли бы быть в это время на танцах или на работе, прошли десятки километров в полной экипировке, с малыми и одним большим привалом, во время которого массировали ступни ног.
Сейчас их друзья, знакомые, родные там, дома, делают все: выращивают хлеб, ткут ткани, производят машины.
А мы, солдаты, распластались здесь, на земле, на самом солнцепеке.
Третий от меня — рядовой Стан Д. Стан. С удовлетворением поглядываю время от времени в его сторону. Неужели это тот самый парень, который вначале ставил под сомнение целесообразность многих ставших для него теперь привычными компонентов армейской жизни?
Рядовой Стан Д. Стан. Сегодня он уже столько знает и умеет! Хотя, в общем-то, это знает каждый из нас без исключения.
Справа от меня — солдаты.
Слева от меня — солдаты.
Позади меня — солдаты.
Передо мной — пустырь, откуда в любую минуту может появиться «противник». Подо мной земля. «Стук-стук-стук». Сердце мое стучит в ворота земли. «Стук-стук-стук» — отдается оттуда. Как азбука Морзе. «Все в порядке, не беспокойся». Пульс, который я чувствую, — это пульс моей родной земли или мой собственный? Или он стал единым пульсом? Во всяком случае, корни деревьев, что пронизывают стенки окопа, словно артерии, связывают меня с землей.