Старик методично складывает зонтик и, используя его как трость, направляется размеренным шагом к горящему дому. Пока до них доходит, что у него на уме, он уже преодолел три ступеньки у входа и проник в прихожую, которая похожа сейчас на отверстие пылающей печи.
Я срываюсь с места, догоняю, разворачиваю его лицом к выходу и без церемоний вышвыриваю на улицу. Как раз вовремя, потому что его едва не накрывает горящая балка.
Горящая балка. Падает мне на грудь… Высокие тополя, ясное небо…
Люди склоняются надо мной. Даже старая дама отпустила своего кота и пытается быть полезной.
— Держите крепче… Не опускайте… Не опускайте… Еще раз. Выше… Еще… Не опускайте… Не опускайте… Не опускайте…
Шипит кожа на ладонях, поднимающих горящую балку.
— Выше… Еще. Не опускайте…
Девушки, и они здесь. Распущенные волосы, красивые колени, бронзовые от загара икры ног… Небо… Тополя, уносящиеся ввысь…
Все, надо кончать с развлечениями. Время моего увольнения в город истекает в 19 часов. Возвращаюсь в часть… Солдат может проводить время в увольнении как угодно, но с одним условием — не позорить военную форму.
Надеюсь, что я не уронил чести своего мундира. Правда, он как будто измят. Вроде прожжен. Похоже, что я в саже, может, немного в крови… Ничего, очистим… Выстираю…
Солдат как солдат… Кино… Можно сфотографироваться на деревянной лошади, или рядом с пирамидами и пальмами, или с храмом Испании. Может, повезет познакомиться и с девушкой. У каждого свое счастье…
— Выше, выше, не опускайте…
Еще остаётся время до девятнадцати. Но я, видимо, вернусь сегодня пораньше. Чего они все собрались здесь, почему у них такие испуганные лица?
Девушки… Небо… Ну хватит, в другой раз… Все еще держит меня эта проклятая балка… Немедленно выберись из-под нее! Рядовой Вишан Михаил Рэзван, присутствую на поверке, на вечерней поверке. «Как девушка?» — «Не знаю. Я смотрел на нее снизу вверх».
Девушки… Тополя… Воет сирена пожарной машины… Что случилось, почему постоянно воет сирена? И зачем санитары несут носилки?
Много раз меня навещал капитан, но ни разу он не заговаривал о несчастном случае, который вывел из строя на неопределенное время его солдата. Многие воинские части, которые были брошены на борьбу с наводнением, вернулись в места дислокации в полном составе. Наша же батарея прибыла без одного человека. Как мог себе простить такое старый капитан, который за тридцать лет командования всегда, из любых ситуаций выводил своих солдат живыми и здоровыми? Но он ни словом об этом не обмолвился.
Бывший наш сержант-верзила, сельский парень, и тот приехал меня навестить. Аж откуда-то из Дрэгэнешт, из Олта, загнал свой старый мопед, проехав на нем более трехсот километров. Он перепрыгнул через забор, подхватил на руки вахтера, прошел в корпус, неся в охапке не пускавшую его медсестру. И вот он здесь, у моей постели, растерянно мнет своими здоровенными пальцами вылинявший на солнце, в масляных пятнах, берет. Слова застревают у него в горле:
— Ах, мальчишка… Мальчишка ты мой…
Триста километров ради пяти слов… Но как они много значат! Словно камень плавится у меня в груди и приятным теплом растекается по всему телу.
Да кто только не приходил!
Рядовой Стан Д. Стан. И он здесь.
— Достаточно наигрался. Пора уже становиться на ноги. Стоять прочно на ногах и уметь понимать, что тебе положено.
— Значит, играл?
— И предостаточно. Сначала с прошлым, с любовью, с комплексами, с водой, с огнем, с жизнью и смертью. Последний раз игра могла иметь фатальный исход. Спасся чудом.
— Счастье мое, что балка не упала мне на голову, что сломала мне всего пять ребер, и все с правой стороны, что только три ребра из пяти вошли в легкое, что… ты меня извини, но целая серия счастий получается, включая счастье выслушивать твои нравоучения.
— Ты до сих пор даже не подумал, как оправдаться перед самим собой за то, что ты сделал?
— А что я сделал такого? Спас человека, предотвратил несчастный случай. И все.
— Ни много ни мало, а почти ценою своей жизни.
— Так, видимо, суждено.
— Ты вдумайся: «ценою жизни солдата…» Может, ты надеялся, что мы тебя провозгласим героем?
— Знаешь что, не строй из себя идиота. Как тебе в голову пришло, что в тот момент я мог думать о чем-то подобном?