– Ничего я такого не призывал! – со злостью буркнул наш не очень чтобы и герой.
– А сколько раз вы вашу веру самой лучшей называли, помните? А как тех, кого вы называли атеистами, прилюдно высмеивали на ваших проповедях, забыли? А как кичились силой своей веры и тем, что за нее иноверцев убивать готовы, вам напомнить? Что ж вы теперь нам не верите, когда мы вам о вас же рассказываем? А вот ваше пожелание пешеходу, я цитирую, – «Куда ноги несешь? Усохни уже, тварь ходячая!» – которое вы совершили ровно за день до оставления своего тела, когда неслись на BMW по улицам города и чуть не сбили его, стоило вам, к примеру, минус пять абсолютных единиц. Вот, можете ознакомиться сами. Здесь все верно посчитано.
– Почему молебны за души наших прихожан у вас в минусе, а? – продолжал злиться Артем Сергеевич, скользя глазами по выданному ему расчетному листку.
– Потому, что вы требовали от нашего Высшего Руководителя, которого вы традиционно называете Богом, чтобы он добавил определенное количество абсолютных единиц Света душам тех, которые в большинстве случаев этого совершенно не заслуживают – причем награду за подобную щедрость получить стремитесь уже вы, в виде тех самых условных финансовых единиц. То же самое касается и ваших молитв по расписанию, а не по зову души – они засчитаны вам хоть в небольшой, но минус.
– Ну, знаете! – разъярился Артем Сергеевич, – так вы хоть кого засудите! Даже святых!
– Нет, святые – сами себе лучшие судьи, еще при жизни.
– А это что там… пять с половиной тысяч абсолютных единиц?! – выкрикнул от изумления Артем Сергеевич, краем глаза увидев одну из строк в лежащем на столе расчетном бланке другой души.
– Спасение души, – с улыбкой ответила Ангелина. – Причем совершенно искреннее и действительное. Плюс пятьсот абсолютных единиц за спасение кота, которого эта женщина вылечила и выходила, распродав для этих целей часть своих собственноручно написанных картин. В две с половиной тысячи единиц было оценено ее художественное творчество, вдохновившее несколько других людей на раскрытие собственных талантов. Наши весы предельно точны, Артем Сергеевич, можете в этом даже и не сомневаться.
– Да ну вас нафиг с этими вашими весами-часами-чудесами! – в сердцах воскликнул Артем Сергеевич. – Где тут у вас расписываться надо? Вот распишусь и пойду аж миллион лет отдыхать! Заслужил!
– Постойте! – внезапно воскликнула небесный бухгалтер. – Наша система фиксирует изменение в ваших расчетных данных. Дело в том, что… ваша жена… она узнала о том, что вы изменяли ей еще при жизни, но… прямо в этот момент там, на Земле… она простила вас и просила нас помочь вам, чем только можно. Теперь у вас стало… дайте, я посмотрю… у вас теперь ноль баллов, Артем Сергеевич. Что же… Наверное, вас можно с этим поздравить. Теперь у вас есть шанс, заслуживаете ли вы его или нет, – тихо добавила она.
* * *
– Вот же ж стерва, – думал Артем Сергеевич, ведомый под руку своим Ангелом-Проводником в залы для очень долгого ожидания Суда. – Хоть под конец жизни, а что-то достойное сделала. Не зря я ее в молодости порол, ох, не зря!
– Ноль… полный ноль, – думал Проводник, скользя глазами по расчетному листу, выданному своему подопечному.
– Святая… – с улыбкой думала Ангелина, глядя, как баланс души художницы и жены Артема Сергеевича, спасшей в этот день его душу, уверенно перешагивает за отметку в десять тысяч абсолютно безусловных единиц.
11.08.2017
Бюро
Этот день у Антона Павловича не задался с самого утра.
Сначала позвонил его юрист по бракоразводному процессу и с наигранно фальшивым прискорбием в голосе уведомил о том, что вторая его честно нажитая не слишком честным трудом квартира в центре Москвы никак не может быть сохранена за ним, так как является совместно нажитым с его ныне почти уже бывшей женой имуществом. Затем позвонил какой-то хлыщ из Богом забытой страховой компании и предложил «новый уникальный имущественный пакет со страхованием жилья от пожаров» – а это с учетом сгоревшей месяц назад от попадания молнии загородной дачи звучало почти как фирменное, хоть вроде как и ненарочное, издевательство. В дверях же этой самой купленной на деньги с пенсионной аферы второй московской квартиры его уже ждала его новая любовница Джессика, которая томным голосом поинтересовалась, когда же ее «папочка-пупсик» купит ей давно обещанную новую норковую шубку взамен подаренной ей прошлым ее ухажером. Да и новая любовница эта, надобно признать, была довольно паршивой овцой – но прошлая его незамужняя пассия Виктория требовала настолько основательных и капитальных финансовых вложений, что проще и дешевле было нанять себе какой-нибудь восточный гарем, нежели продолжать удовлетворение ее растущих не по дням, а по бумажникам аппетитов. И ничего Антону Павловичу в этот момент не оставалось, кроме как изобразить на своем натянутом лице притворную улыбку и поехать вместе с Джессикой в новый бутик.