— Кто здесь?
Лорна встала со стула у окна.
— Это я, — мягко ответила она. — Тебе нужно что-нибудь, милый? Может быть, позвать медсестру?
— Нет, все в порядке. Я спал.
Наступила тишина, затем Джимми сказал:
— Опиши мне эту комнату.
Лорна оглянулась вокруг себя, подмечая каждую подробность больничной палаты.
Она подыскивала слова, стараясь нарисовать картинку как можно ярче.
— Это уютная комната, — сказала Лорна наконец. — Не очень большая, но вся залита солнцем. Она на верхнем этаже, так что над головой никто не шумит. Здесь все отдельные палаты расположены наверху. Стены белые, конечно, и твое окно выходит в сад. Это небольшой сад, но в нем растут цветы, и выздоравливающие пациенты сидят там днем с медсестрами. Георгины…
Джимми прервал ее.
— Продолжай о комнате, — приказал он. — Окно высоко или низко?
— На обычной высоте от пола, — ответила Лорна. — Это большое окно, открывается наружу; ты знаешь такой тип окон.
— Что внизу? — спросил Джимми. — Прямо под окном?
Лорна прошла по комнате и высунулась из окна:
— Ничего интересного. Кажется, монолитная бетонная плита.
— Монолитная бетонная плита, — повторил Джимми ее слова.
— Почему это тебя так интересует?
— Я хотел знать.
Ее пронзило внезапное подозрение.
— Почему ты хочешь это знать? — настаивала она.
Он не отвечал долгие минуты, затем угрюмо сказал:
— У меня есть причины.
— Джимми! — закричала Лорна. — Ты же не замышляешь… какие-нибудь… глупости?
— Я не знаю, о чем ты говоришь, И почему я не должен что-то замышлять? — противоречиво говорил он.
— Ох, Джимми, не говори так! Объясни мне, ты меня пугаешь.
Лорна задрожала; она чувствовала беспомощность и бессилие, глядя на этого чужого человека. Он лежал в постели, лицо его ничего не выражало. Он имел так мало общего с тем, кого она знала раньше.
— Джимми! — почти заплакала она.
— Скажи мне правду, настоящую правду — я хочу знать. Нет никакой надежды, никакой?
— Ты о своих глазах? — промямлила Лорна. — Я не знаю. Мы надеемся…
— Надеетесь! — прервал Джимми. — Не рассказывай мне! Не пытайся представить мое положение в лучшем свете, чем оно есть на самом деле! То, что другие люди страдают, никогда не станет для меня утешением. Позволь мне лучше умереть, и поскорее. Я не смогу это вынести!.. Я хочу умереть, говорю тебе!
Лорна чувствовала беспомощность. Она стояла молча, и слезы медленно катились у нее по щекам.
— Давай, — горько подгонял ее Джимми. — Можешь придумать еще какие-нибудь убедительные аргументы?
— У тебя будет музыка, — сказала Лорна, — музыка, радио и…
Джимми снова прервал ее.
— Радио! — с издевкой сказал он. — Да, нам останется только оно! Достойное уважения Би-би-си придет к нам собственной персоной. Я поздравляю тебя, моя дорогая, с оригинальным вкусом! Я буду учиться ценить это долгие годы, пока мы будем вместе.
Его грубое ехидство ранило Лорну и причиняло ей боль; она была рада, когда наконец пришла сиделка и прервала их разговор. Она нежно попрощалась, но, когда вернулась в Маунтлей-парк, у нее в ушах стояли последние насмешливые слова Джимми.
Последующие недели принесли Лорне много мук и несчастья. Она подозревала, что, когда ее не было, Джимми лежал и обдумывал злые слова, которые сможет сказать ей, чтобы причинить как можно больше боли.
В конце концов наступила кульминация. Лорна выбежала из палаты Джимми после особенно безобразной сцены по своей душевной жестокости. Пожалуй, это была самая ужасная ссора за последние две недели. Когда она добралась до выхода из холла больницы, все чувства, которые она так долго сдерживала, внезапно нахлынули на нее. Она задохнулась от рыданий, и мир вокруг нее почернел. Лорна чувствовала, что опускается в какую-то бездну, из которой уже не сможет подняться.
Она открыла глаза и поняла, что лежит на диване в консультационном кабинете. Ей дали нюхательную соль, и после непродолжительного разговора с врачом она ушла из больницы.
Когда она вернулась в больницу на следующий день, шел дождь. Воздух был влажным и туманным; в ветре, который дул с востока, чувствовались робкие предвестники первых осенних холодов. Лорна была довольна, что надела теплое пальто.
Джимми ждал ее, он сосредоточенно прислушивался. Лорна уже научилась узнавать по наклону его головы, когда он был готов выдать несколько новых жестоких оскорблений, которые вертелись у него на языке.