У выхода на летное поле ожидало несколько человек. Стоявший впереди статный мужчина в щегольском пальто с воротником шалью пристально всматривался в группу приближающихся пассажиров. У него был точный глаз.
— Вы товарищ Ынныхарова, — безошибочно определил он, обращаясь к Саргылане с вежливым поклоном.
— Да, — ответила удивленная Саргылана.
— Мы вас встречаем, — и он назвал себя и представил Саргылане своего спутника. — Мы ожидали вас еще вчера. Сегодня уже начинается работа конференции.
Саргылана в первый свой приезд в Москву была один раз в Колонном зале. Но большая разница быть зрителем на концерте или войти в этот чудесный сверкающий зал посланцем своего народа на великое собрание советских людей, воодушевленных и объединенных благороднейшей целью. Чувство волнующей гордости и счастья переполняло душу Саргыланы. Спутник ее — якутский писатель Старков, высокий, плечистый, с красивым, несколько излишне полным лицом, нагибался к ней и называл шепотом известных ему людей.
И глаза Саргыланы вспыхивали радостным блеском, когда он называл любимых с детства писателей, знаменитых ученых, артистов, знакомых по не раз виденным кинофильмам, прославленных новаторов заводских цехов и колхозных полей.
Кого только здесь не было!
Внимание Саргыланы привлекла красивая полная женщина, которая шла под руку с двумя мужчинами. Справа шел великан саженного роста с такими широкими плечами, что Саргылана подумала: «Наверное, в любую дверь боком проходит», — и с крупным, добродушным, как у всех очень сильных людей, лицом. На груди у него сверкала пятиконечная золотая звездочка с острыми лучами и два ордена Ленина. Он медленно продвигался, очевидно не на шутку опасаясь, как бы не толкнуть или не придавить кого своим огромным телом, но, пристально наблюдая за окружающими, он в то же время внимательно прислушивался к тому, что рассказывал его товарищ, так разительно не похожий на него. Тот был худощав, среднего роста, с живым, необычно подвижным лицом. На правом борту его прекрасно сшитого светло-серого костюма горела золотая медаль лауреата Государственной премии. Он с азартом рассказывал что-то своему товарищу, оживленно жестикулируя, нисколько не обращая внимания на окружающих.
«Артист или писатель», — подумала Саргылана, но тут заметила его большие рабочие руки с несмываемой, въевшейся в поры кожи чернотой и коротко остриженные ногти на толстых сильных пальцах.
— Кто эта женщина? — спросила Саргылана у Старкова.
— Это известная уральская писательница, — ответил Старков.
— А те двое?
— Герой Социалистического Труда, знатный тракторист, а тот, что рассказывал, — сталевар Магнитогорского завода, новатор, лауреат.
— А я подумала, артист или поэт, — засмеялась Саргылана.
— Ты не ошиблась, — улыбнулся Старков, — в своем деле он действительно артист. А вот послушаешь его выступление — он будет говорить, — поймешь, что он и поэт…
Временами Саргылане казалось, что она читает увлекательную книгу, в которой очень подробно и обстоятельно описаны такие, на первый взгляд, несбыточные события. А Старков уже опять дотрагивался до ее руки, чтобы привлечь внимание, и указывал на проходящих мимо известных знатных людей, которыми так богата наша Родина.
После всего, что случилось за последние дни: неожиданной и потому тем более приятной поездки в Москву, радушного и заботливого приема в Москве, самых неожиданных встреч в кулуарах этого необыкновенного собрания, — уже ничто, казалось, не могло удивить Саргылану. Но ей предстояло в этот вечер изумиться еще раз.
Выражаясь точнее, то, что она услышала, не просто изумило, а потрясло ее.
…На трибуну поднялся народный артист, много раз виденный Саргыланой на экране. Он вносил предложение о составе президиума конференции. Одно за другим произносил он имена знатных людей страны — академиков и сталеваров, писателей и комбайнеров, композиторов, художников, артистов, шахтеров, строителей, текстильщиков, а огромный зал и заполненные до предела хоры отзывались на каждое названное им имя взрывом единодушных рукоплесканий, которые не смолкали ни на мгновение, только несколько стихая перед каждым новым именем.
— …писатель Михаил Шолохов… — услышала Саргылана и еще сильнее зааплодировала, вкладывая в это приветствие всю глубину своего преклонения перед любимым писателем.
— …стахановка Приленского кожевенного завода Светлана Ынныхарова…
Бедная девушка даже не заметила, что ее назвали другим именем. У нее перехватило дыхание, и занесенные для рукоплесканий руки бессильно упали на колени. И хотя зал так же оглушительно аплодировал ее незнакомому имени, Саргылана не слышала этого гула, и только, в этой мгновенно наступившей для нее тишине, гулко и порывисто стучало ее взволнованное сердце.