Возразить на это Кравцову было нечего.
— И чтобы не возвращаться к вопросу о Петухове, скажу прямо, — продолжал Андрей, — помощников, которым не дороги интересы государства, мне не надо.
— При чем в данном случае интересы государства?
— Интересы государства требуют, чтобы план был выполнен, — резко ответил Перов. — Что касается моего письма, то по существу оно было правильным, ну, а в стилистике я действительно не силен. Вот и все, что я могу ответить вам на ваши вопросы.
— А вы, товарищ главный инженер, ничего не имеете сказать? — обратился Кравцов к Луговому.
— Решения принимались нами совместно. Я согласен с товарищем Перовым, — ответил Луговой и тоже встал.
— Отлично… Я так и доложу Спиридону Матвеевичу.
— Так и доложите, — сказал Андрей, откланиваясь. Луговой вышел за ним.
Кравцов посмотрел вслед выходящему Перову и поморщился.
— Беспокойный субъект!
В его понимании это был нелестный эпитет.
— Умерьте темперамент! — говорил он, когда кто-либо из подчиненных, докладывая ему, принимал слишком близко к сердцу обсуждаемый вопрос.
Перову так нельзя было сказать. Это Кравцов понимал, и поэтому первоначально возникшее против него раздражение еще более усилилось.
Когда два года тому назад Кравцову в главке предложили поехать на работу в Приленск, его наряду с заманчивыми условиями привлекло еще одно соображение.
«Там в захолустье, вероятно, еще не заболели темпами, — думал он, — люди там спокойнее».
Теперь Кравцову было ясно, что соображение это было ошибочным. Не оказалось захолустья, не оказалось и ожидаемого спокойствия. Даже в управлении.
Глава пятнадцатая
У Парамоновых был хлопотный день. Справляли именины старшего сына Шурика.
Таня заглянула в комнату и поманила Василия.
— У меня все готово. Пора за стол садиться.
— Не все в сборе. Андрея Николаевича нет.
— Да он, поди, и не придет, Вася?
— Как же не придет? Сказал, обязательно придет. У него слово надежное.
— Ты к которому часу приглашал?
— Сказал, будем ждать к пяти.
— А сейчас, — Таня оглянулась на ходики, висевшие в простенке, — шестой на исходе… Так как же, Вася? Нельзя гостей томить. Да и пирог засохнет.
— Схожу до гаража, позвоню, — сказал Василий, — а ты собирай на стол. Анна Никитишна, — окликнул он гостью, проходя через комнату, — Татьяна тебя на подмогу кличет.
— Мы работы не боимся, был бы харч, — откликнулась Анна Королева, встала и, легко неся свое рослое, сильное тело, пошла на кухню.
— Пойду и я подсоблю, — поднялась вслед за ней маленькая, сухонькая жена Сычева.
— И то пойдем, Фросюшка, — Королева остановилась и глянула на нее сверху вниз, — места тебе немного надо, а сработаешь не мене меня.
— Ох, и языкастая ты, Анна! — засмеялась Сычева, и обе вышли на кухню.
Василий быстро дошел до гаража.
— Квартиру директора, — попросил он. — Андрей Николаевич? Ждем вас. Пироги горят.
Ответ огорчил Василия:
— Извини, Василий Михайлович, и перед супругой за нас извинись. Не сможем прийти… Жене нездоровится.
— Приходите один, Андрей Николаевич, — сказал Василий и тут же в мыслях ругнул себя: «Понятно ведь, в чем дело. Непривычен Андрей Николаевич неправду говорить… по голосу слышно».
— Не положено женатому человеку одному в гости ходить, — сказал Андрей, и даже в трубку было слышно, что сказал со вздохом. — Сам понимаешь, Василий Михайлович.
— Все понимаю. Не огорчайтесь, Андрей Николаевич, всякое бывает. А жаль, Таня вас так ждала.
По чуть приметно сдвинутым бровям Василия Таня догадалась, чем кончился телефонный разговор.
— Накрываю на стол? — спросила она. Василий молча кивнул.
— Сосед, помоги стол вынести, — попросил Василий Сычева.
Луговой встал.
— Сидите, Федор Иванович, я помоложе.