— И с чем же, по твоему мнению, это связано?
— С самым что ни на есть добрым делом! Ведь народ, к счастью, под мудрым руководством партии размножается, молодые люди заводят семьи. Наши парни уже давно себе в жёны берут девушек из других наслегов! Вот к ним на праздник новые сородичи и приезжают!
Это же прекрасно! Большей радости и быть не может! — воскликнул Анатолий Петрович и на несколько секунд озадаченно замолчал, ибо, услышав упоминание о партии, вспомнил, что Оксане Яковлевне, уроженке Наторы, совсем недавно успешно выучившейся на агронома в столичном сельскохозяйственном техникуме и по возвращении в родной наслег сменившей престарелого бригадира, скорей всего, — прямая дорога в хабаровскую высшую партийную школу. Это значит, что рано или поздно совхоз лишится талантливого, энергичного руководителя, с которым, хоть и за совсем короткое время, но уже успели сложиться крепкие производственные отношения, и терять их совсем не хотелось! Поэтому всё же осторожно, как бы между прочим, спросил:
— От своего решения стать секретарём парткома, а может, если повезёт, то и район даже возглавить не отказалась? И не смотри на меня так удивлённо, будто я что-то невозможное произнёс! Ведь в твои вдохновенные годы, с твоей целеустремленностью — самое время, как в народе образно говорят, звёзды с неба хватать!..
— Может и так, Анатолий Петрович! Тем более, что со дня на день из обкома должно прийти соответствующее направление!..
— Хорошо! И всё-таки, если оно придёт, то это будет означать не только начало нового пути, необходимого в плане здорового карьерного роста, но в то же время и многолетний, а может, и до конца жизни разрыв с многовековыми родовыми корнями! Не жаль?!
— Конечно жаль! Но ведь птицы, да и звери тоже покидают гнёзда, в которых однажды появились на свет! Что уж говорить о нас, людях, ведь всем всегда неодолимо хочется попытать своё счастье в новом, ещё неизведанном, более ответственном, возвышенном!
Анатолий Петрович во многом был полностью согласен с собеседницей, но ещё в армии он пришёл к выводу, что политработники себя изжили, а на “гражданке”, возглавив производственную организацию, убедился в ненужности, по крайней мере, в мирное время и парторгов. Они, на его взгляд, вместо того, чтобы заниматься воспитательной деятельностью с несознательными работниками, требующей кропотливого труда, выдержки и вдохновения, с которым только и можно в напряжённой работе с “человеческим материалом” добиться необходимого результата, пошли более лёгким путём... А именно: не только взялись контролировать каждый шаг руководителя, но и, чтобы в глазах специалистов показать свою дутую значимость, не считали для себя зазорным вмешиваться в саму хозяйственную деятельность. А это уже ну, совсем никуда не годилось, ибо из-за некомпетентности и без практического знания многочисленных производственных процессов, происходящих непрерывно, лишь меняющих посезонно свою специфику, кроме вреда, общему делу ничего принести не могло!
Несколько лет назад Анатолий Петрович решение вступить в партию принял сознательно, отдавая себе полный отчёт в том, какой серьёзный, ответственный шаг совершает, ибо с руководителя-коммуниста спрос за провал выполнения спущенного сверху государственного плана был особый, почти всегда оборачивавшийся если не увольнением, то уж точно строгим выговором с занесением в учётную карточку. Кроме того, как он успел убедиться на себе, партийное наказание можно запросто получить и из-за нарушений моральных правил, какого бы сугубо личного характера они ни являлись! Чтобы повернуть мысли в отвлечённое русло и хоть как-то озадачить предстоящей партийной учёбой Оксану Яковлевну, на ходу привычно отмахивавшуюся от назойливых комаров, сказал:
— Знаешь ты или нет, но я сейчас поведаю тебе один занимательный анекдот, который в позапрошлом году, совершая в качестве туриста круиз по Средиземному морю, услышал от грека, очень крупного специалиста в области электротехники, что позволило ему заключить контракт на выполнение серьёзного заказа с белорусским машиностроительным заводом “БелАЗ”. Он ко времени нашей встречи научился довольно сносно говорить по-русски. Так вот, за распитием в корабельном ресторане кофе от него, расслабленно сидевшего в плетёном кресле, белозубо улыбавшегося, то ли в шутку, то ли всерьёз я услышал: “Один русский во время туристической поездки в Англию настолько был поражён обилием всевозможных текстильных и промышленных товаров, так ему понравился капиталистический уклад жизни, что он поспешно решил не возвращаться на родину. Но чтобы это сделать, предпринять что-нибудь другое, кроме как попросить политического убежища, было невозможно... Он в таком духе и поступил безоглядно. И был, как ему думалось, на своё счастье, откровенно услышан теми, кому это было надо. Вскоре, сняв на деньги, полученные в качестве эмигрантского пособия, жильё, он пошёл в одну частную фирму устраиваться на работу. Хозяин, важный, дородный, довольно попыхивавший толстой сигарой, во время предварительной беседы, похвалив перебежчика за искреннее желание остаться в его стране, тем не менее с металлическими нотками в голосе спросил: