Но вот наконец-то это произошло! И он уже через час после приземления вошёл в свой рабочий кабинет, огляделся. Всё: и мебель, и папки с документами, лежавшие на столе, и книги, выстроившиеся в ряд на полках в стеклянном шкафу, и плотные шторы на окнах, — словно говорило ему, что он никуда и не уезжал! От этого тёплого чувства сразу на душе стало по-рабочему полновесно спокойно. Но всё же хотелось скорее узнать, как закончились предпосевные работы механизированных отрядов в совхозах, да и вообще про всю деятельность вверенной ему организации. И он через секретаршу пригласил зайти в кабинет Эльзу. Едва она, дружески улыбаясь, поблёскивая линзами очков, переступила порог, как подскочил к ней, обеими руками пожал её тонкую ладонь, да так нечаянно сильно, что она даже негромко вскрикнула.
— Прости! Не рассчитал с жару, с пылу силы! — весело сказал Анатолий Петрович. — Давай присаживайся и скорей рассказывай, как у вас идут без меня дела! Надеюсь, хорошо! Или всё же, не успев выйти из одной проблемы, тотчас попадаете в другую?!
— Вы так говорите, — ответила не без обиды Эльза, — словно отсутствовали не полторы недели, а не меньше года! Между тем, осмелюсь доложить, что все поставленные вами производственные задачи выполнены! В том числе и строительные! Правда, вчера в конце рабочего дня из Якутска зачем-то звонил Ляпунов, вас спрашивал...
— И что ему надо? Он попусту тревожить не будет!
— Наверно, так, ибо просил вас по приезде с сессии срочно перезвонить ему! Как я поняла из разговора с ним, у него есть важное сообщение, касающееся вашей дальнейшей работы!
— Ты его правильно поняла?
— Надеюсь! Да вы ведь сами можете всё узнать прямо сейчас — долго что ли трубку поднять? Один момент!
— Так и сделаем!
И Анатолий Петрович набрал знакомый номер. Трубку взяла, как обычно, секретарша. Но что-либо выяснить не удалось, поскольку Ляпунов срочно вылетел по заданию министра в рабочую командировку. Когда он разочарованно положил трубку, Эльза, сделав озабоченные глаза, тем не менее как бы между прочим промолвила:
— Конечно, то, о чём я хочу спросить, исключительно ваше личное дело, но поскольку в своё время вы попросили меня позаботиться о нашей новой сотруднице, то не могли бы вы мне сказать, что именно произошло перед самым отлётом на сессию между вами и Марией?
— Ничего особенного, всё, как у людей!.. Только коли спрашиваешь, то, готов биться об заклад, что всё сама прекрасно знаешь!
— Знаю! Но только то, что Мария в день вашего отъезда в институт на работу вообще не вышла! А вечером ко мне домой заявилась с опухшим, красным лицом! Видать, плакала! Все мои расспросы увенчались лишь её жалобой на себя, как она выразилась, “самую настоящую дуру!” На мой вопрос: “Почему!” — ответила: “Потому, что продолжаю смотреть на жизнь, словно через розовые очки, хотя она в лучшем случае бело-чёрная, как старое кино!”
Услышанное одновременно обрадовало и озадачило Анатолия Петровича. Было приятно узнать, что к нему Мария неравнодушна! Но как вырвать с корнями пусть только сомнение в её порядочности, невольно закравшееся в душу, и теперь, в разговоре с Эльзой, зачем-то напомнившее о себе какой-то необъяснимой тяжестью, да так, что враз говорить вообще расхотелось. Но поставить хоть какую-то точку в разговоре с женщиной, которую считал своим настоящим другом, надо было... И Анатолий Петрович пересилил себя:
— Эльза, мы с тобой без всяких натяжек люди свои! — сказал он вполне спокойно. — Поэтому скажу в лоб, может, даже и грубо, за что прошу заранее меня простить. Так вот, любая порядочная женщина, прежде чем лечь в постель с серьёзным мужчиной, должна положительно ответить хотя бы на один вопрос: “Хочет ли она с ним серьёзных отношений, вплоть до создания семьи?!” И ответив на него положительно, вести себя в соответствии с этим! Если твоей молодой подруге не хватает жизненного опыта, так не стой в стороне, а будь рядом с ней — и в мудром поступке, и в добром слове!.. Больше, по крайней мере, сейчас мне сказать тебе нечего, да и вряд ли надо!
— Понятно! А ночевать к нам приедете?
— К сожалению, по крайней мере, не сегодня... Нет. Надо больного брата навестить! Сама понимаешь, как это для нас с ним важно!
А жизнь, как сноровистая лошадь, неслась во весь опор, то угрожающе храпя, то страшно вставая на дыбы, чтобы всякий раз попытаться сбросить всадника... И надо было не только удержаться в седле, но ещё и управлять жизнью, надо было, как хороший шахматист, просчитывать все дела на десять-пятнадцать ходов вперёд и только потом приступать к ним, и вершить безоглядно, не теряя ни минуты! И Анатолий Петрович вместо того, чтобы до конца разобраться в своих отношениях с Марией, хотя прекрасно понимал, что ставит молодую женщину в неловкое положение, словно подвешивая между небом и землёй, закончив одно дело, тотчас приступал к другому, а порой умудрялся при помощи своих заместителей заниматься одновременно двумя, а то и тремя. Лишь один раз, встретившись с Марией в слабо освещённом даже днём коридоре первого этажа, посчитал её такой обворожительно чистой, что взглянул на молодую женщину с глубокой нежностью, не позволяющей ей ни на йоту не терять надежду, и она в ответ благодарно и радостно зарделась лицом.