Вернувшись в кабинет, он тотчас спросил:
— Кто является управляющим центрального отделения?
— Я, Дмитрий Иванович Козлов! — встав, представился мужчина лет сорока пяти, среднего роста, крепко сбитый, с твёрдым взглядом серых небольших глаз, с волнообразно зачёсанными назад чёрными, как смоль, густыми волосами, одетый в потёртый синий пиджак, в такие же видавшие виды тёмно-синие брюки и, несмотря на установившуюся жаркую погоду, обутый в изрядно сбитые кирзовые сапоги.
— Очень приятно! — спокойно сказал Анатолий Петрович и, ещё раз оглядев неопрятно одетого управляющего, задал ему вопрос:
— Объясните, пожалуйста, как вы могли позволить капусте зарасти непролазными сорняками, тем самым приостановив её рост не менее, чем на полмесяца, а это значит, что за оставшееся время до её уборки она едва ли успеет налиться сполна, если даже в ближайшее время и будет быстро прополота и щедро, но в пределах необходимого, подкормлена всеми необходимыми минеральными удобрениями?
— Понимаете, я приступил к выполнению своих непосредственных обязанностей всего месяц назад и единственное, что за это небольшое время мне удалось сделать, так это создать из десяти женщин-полеводов звено, которое в настоящее время и занимается прополкой.
— А какая общая численность вашего отделения?
— Почти сто пятьдесят человек!
— Дмитрий Иванович, а вам не кажется, что из такого большого штата выделить для спасения на ваших глазах погибающей капусты всего десять работниц ничем иным, как, мягко говоря, халатным отношением к исполнению своих прямых обязанностей назвать нельзя?
— Может, и так! — вспыхнув сухим, скуластым лицом, с тонкими, почти бескровными губами, ответил на директорское суровое замечание управляющий и стал горячо оправдываться. — Только ведь на носу — сенокос, и я не мог все силы не бросить на подготовку к нему! И потом, я неоднократно писал на имя главного агронома и исполняющего обязанности директора Бахтина докладные, в которых обстоятельно просил, даже требовал выделить на прополку дополнительных работников! Тем не менее отделению не была оказана помощь, хотя мне известно, что ежегодно для прополки капусты наши шефы — такие, как Мурбайская геологическая экспедиция, согласно двухстороннему договору, должны на весь летний период командировать несколько десятков своих сотрудников!
— С вами, Дмитрий Иванович, всё ясно! Садитесь! — хлёстким и крайне недовольным голосом произнёс Анатолий Петрович.
И устремил взыскательный взгляд на главного агронома, единственного заместителя, который был всего лишь на два-три года старше него:
— А вы, Геннадий Васильевич, что скажете? По крайней мере, чем объясните своё бездействие, хотя, согласен, тоже совсем недавно возглавили полеводческую службу?
— Объясню тем, что не в моих правилах прыгать через голову! — начал почему-то сразу говорить вызывающе громко главный агроном. — Вести переговоры с начальником экспедиции — не моя прерогатива, а в нашем случае — исполняющего обязанности директор совхоза!
И, хмуро сдвинув белесые, словно выжженные полевым знойным солнцем широкие брови, замолчал, как будто, прилетев с другой планеты на минуту-другую, собрался улетать обратно...
“А главный агроном, видать, фрукт ещё тот! И, к сожалению, именно под его началом, по крайней мере, некоторое время придётся в качестве рядового агронома работать моей жене! Н-да!..” — грустно подумал Анатолий Петрович. И уже было хотел поднять Бахтина, но прекрасно понимая, что тот специально для того, чтобы вся вина за погибающую капусту легла на загулявшего бывшего директора, вдруг не стал это делать, ибо справедливо посчитал, что нет смысла толочь в ступе воду!.. Но всё-таки задал ему вопрос:
— Семён Викторович, не назовёте ли вы мне численность работников, включая меня, управления совхоза со всеми обслуживающими — ремонтными, строительными, лесозаготовительными и гаражными — службами?
— Не менее ста двадцати человек, Анатолий Петрович!
Серьёзная сила! А вкупе с центральным отделением и вообще огромная! Горы можно ворочать! Да какие!.. — и тоном, не терпящим какого-либо возражения, рубя, как шашкой лозы, каждое слово, сурово продолжил: — С завтрашнего дня управляющему центральным отделением и моим заместителям, конечно, за исключением скотников-пастухов и доярок, работников всех служб вывести с самого утра на прополку! В связи с этим начальнику отдела кадров подготовить соответствующий приказ и через полчаса, — не позже! — занести его мне на подпись!