Еще когда экипаж Суворова находился на пути домой, в сторону Орловского аэродрома вылетел другой самолет-разведчик. Он и сфотографировал результаты этого эксперимента. Позже на снимках насчитали 18 горящих самолетов. Голуби-бойцы не подвели…
Общими усилиями трех фронтов — Западного и Центрального, наносивших удары с севера и юга, и Брянского, наступавшего с востока, — орловская группировка вражеских войск была разгромлена. 3 августа перешли в наступление войска Воронежского и Степного фронтов. Не удалось немецко-фашистским захватчикам осуществить свои черные замыслы. Наступило время, когда руководимые Коммунистической партией советский народ и его Вооруженные Силы добились коренного перелома в войне. Приятно сознавать, что в победу над врагом на Курской дуге внесли свои усилия и экипажи нашего разведывательного полка…
В составе наземного эшелона я еду в машине фотолаборатории, именуемой кратко ПАФ. В пути нас несколько раз атаковали немецкие самолеты. Но, замечаем, немец стал уже не тот, трусливее, что ли. Самолеты стараются поскорее отбомбиться и улететь восвояси. Это уже о чем-то говорило: сбили мы с гитлеровцев былую спесь.
Едем через ставшую знаменитой Прохоровку. Вокруг черное, изрытое гусеницами, усеянное воронками поле. Стоят сгоревшие и разбитые танки, самоходки. Здесь советские танкисты столкнулись в таранной схватке с гитлеровскими «тиграми» и не отступили. Нельзя было отступить.
Смотрю на это поле ратной славы и невольно вспоминаю все, что довелось пережить мне и моим однополчанам почти за полгода, связанных с Курской Дугой. Ни горечь потерь боевых друзей, ни перенесенное высочайшее моральное и физическое напряжение — ничто не сломило наш дух. И это не просто высокие фразы. Я запомнил на всю жизнь, как тряслись от напряжения руки и невозможно было прикурить папиросу от папиросы. Советский воин выдержал, устоял и победил.
Что нам помогло тогда, откуда черпали мы неиссякаемые силы? Ответить на эти вопросы и легко и сложно. Думается, во многом здесь заслуга не только советского командования, мощного оружия и первоклассной боевой техники, но и того морального настроя, который не давал людям терять веру в нашу победу. Очень много сил и энергии отдали сражению на Курской дуге партийно-политические органы, коммунисты и комсомольцы. Большим авторитетом пользовались в нашей оперативной группе парторги эскадрилий штурман капитан Ветлужских и летчик капитан Паволокин. Это были чрезвычайно корректные, душевные люди. Их авторитет держался на личном примере и справедливой требовательности к нам.
Комсорг полка Сергей Завада, а позднее Миша Шабалин всегда находились среди молодежи. С утра до позднего вечера их можно видеть то в одной, то в другой группе молодых авиаторов.
…В августе 1943 года шесть экипажей запасного авиационного полка, находившегося в Татарии, закончив программу боевого применения пикирующих бомбардировщиков Пе-2, ждали отправки на фронт. Как раз в это время туда прибыл наш капитан Колодяжный. Командование нашего полка поручило ему подобрать летчиков для пополнения поредевших эскадрилий воздушных разведчиков. Колодяжный сумел уговорить эти экипажи. Пока оформляли все необходимые документы, в Казань вернулся со специальных курсов командир звена старший лейтенант А. Мирович. Удалось сманить в воздушные разведчики и его. Вскоре все новоиспеченные воздушные разведчики прилетели на стационарный аэродром в Чкаловской. Командование полка особенно обрадовалось, что ему удалось заполучить такого опытного летчика, как Мирович. Вместе с тем оно предвидело, что самовольство летчика может обернуться для него большими неприятностями. Поэтому Мировича в срочном порядке отправили на оперативный аэродром в Курск.
Тревога полкового начальства оказалась ненапрасной. Из Татарии в штаб 16-й воздушной армии поступило категорическое требование немедленно вернуть старшего лейтенанта Мировича в запасной полк как дезертира. Командующий 16-й воздушной армии генерал С. И. Руденко (впоследствии маршал авиации), в свою очередь, приказал командиру полка Артемьеву доложить по существу дела, а разобравшись, разрешил оставить Мировича у воздушных разведчиков. В Казань ушла телеграмма, что летчик Мирович… не вернулся с боевого задания.
Забегая вперед, скажу, что осенью 1944 года он побывал в городе, где жила его семья. На груди воздушного разведчика уже было три ордена боевого Красного Знамени. Затем Мировичу и штурману И. Мельникову было присвоено звание Героя Советского Союза.