— Ты, должно быть угробился, подчищая следы. Эксперты были в восторге — всего один отпечаток.
Спокойный голос промурлыкал почти с удовольствием:
— Если они и отыскали пальчики, то верно твои, а не мои.
— Послушай… в моей квартире такой бардак. Мне бы пригодился толковый домработник. Может быть, сговоримся?
— Я не мою окна, Фрэнк, — интонация все еще оставалась восторженной.
— А что же ты делаешь?
Еще одна пауза, прерываемая лишь тяжелым дыханием Бута.
А затем совсем уже женоподобный голос воскликнул:
— Нет, это же поразительно, Фрэнк, согласись! Я чувствую, что знаю тебя.
— Знаешь меня?
— Я прочел о тебе все… Видел так много фотографий. Ты же был любимчиком Джона Кеннеди, правда?
Хорриган вздрогнул: «Ты, гнида», — подумал он.
— Я был просто обычным агентом, — произнес он вслух.
— Не вешай лапшу на уши! Ты гонял в футбол на поляне Белого дома с Джеком и Бобби и со всей их бандой. Распевал с ними в полетах ирландские песни. Катался на яхте. Ты знаешь, кем ты был, Фрэнк?
— Расскажи мне об этом, Бут.
— Ты был самый лучший и самый яркий, Фрэнк.
Скулы Хорригана напряглись.
— Но ты знаешь, — продолжал голос. — Это было так давно-давно. Ты все еще в порядке, Фрэнк?
— Попробуй.
— А чем же я занимаюсь, по твоему, Фрэнк? Кстати, объясни, почему ты не вышел из игры до сих пор?
Пальцы Хорригана судорожно сжимали трубку, казавшуюся уже продолжением его кисти. Но голос звучал как обычно:
— Почему бы нам не пропустить с тобой по стаканчику? Тут есть местечко неподалеку. Я бы рассказал тебе свою жизнь.
— Я знаю твою жизнь. И как бы мне ни хотелось поболтать с тобой о том, о сем, все же лучше, чтобы ты знал обо мне поменьше.
— Почему так, Бут?
— Потому, — голос звучал почти робко.
— Почему потому?
— Потому что я собираюсь убить президента.
Хорриган ощутил сердцебиение, но голос его не дрогнул:
— О, нет, Бут… Зачем ты так говоришь. Ты же знаешь: угроза жизни президента расценивается как государственное преступление. И ты можешь оказаться за решеткой, даже если всего лишь пошутил.
В невинную интонацию мгновенно ворвался металлический призвук.
— Ты думаешь, я шучу, Фрэнк?
И слова, и то, как они были произнесены, пронзили Хорригана холодом.
— Кстати, а что ты имеешь против Большого парня, Бут?
— Помнишь ту песенку Битлз, Фрэнк?
— Какую песенку Битлз?
— With A Little Help From Му Friends.
— Тебе нужна поддержка, Бут?
Смех в трубке звучал очень нежно, как падающая вода:
— Фрэнк, Фрэнк… Это всего лишь песенка. Я никому не делаю подсказок. Ты должен сам разгадать все… если сумеешь.
— Можно спросить тебя, Бут?
— Пожалуйста, Фрэнк.
— А ты готов отдать свою жизнь в обмен на жизнь президента? Потому что, приятель, такая цена.
Звонивший помедлил с ответом. Казалось, что он подбирает те самые нужные слова.
Он сказал:
— Джон Кеннеди утверждал, что всегда найдется кто-нибудь, кто готов посвятить свою жизнь президенту, правильно?
— Да.
— Отлично.
— Что отлично, Бут?
— Отлично, я готов.
Отдаленный сигнал пожарной машины прозвенел в телефонной трубке.
— Понимаешь, Фрэнк, я просто не могу не оценить всей изысканной иронии момента.
Закипая, Хорриган процедил:
— Какая еще изысканная ирония?
— Ты непосредственно вовлечен в убийства двух президентов.
Сирена пожарной машины пела уже за спиной Хорригана. Он выглянул на улицу и увидел красный автомобиль, проносящийся мимо. Бут был совсем рядом:
— Подожди секундочку, приятель, — тихо сказал
Хорриган, — у меня кое-что выкипает на плите. Я сейчас вернусь…
И мягко опустив трубку на диван, он, как безумный, ринулся из квартиры, выхватив на бегу пистолет из кобуры на кофейном столике.
Он бежал вниз по лестнице, едва нс задевая локтями чужие двери и косяки. Секунды спустя он уже мчался по улице к углу, из-за которого вывернул пожарный грузовик. Он и нс думал, что может еще бегать так быстро. На всем ходу он нырнул за угол и почти влетел и телефонную будку.
Одинокая трубка свисала с аппарата на шнуре и жалобно исторгала гудки. Теперь он задыхался, сердце наливалось свинцом. Возраст давал о себе знать. С револьвером в руке., на полном взводе, он впивался взглядом во все направления. Шаг, другой, и вновь он замирал и, будто не зная, куда идти, топтался на месте, бесплодно обыскивая глазами окрестные улицы.