— В честь чего этот карнавал, Ломакс? — обратился Гробовщик к человечку, что стоял с ним рядом.
— Это не карнавал, — отозвался тот.
— Тогда что это, черт возьми? — громко спросил Могильщик, стоявший с другой стороны машины. — Это же твой район, ты тут все знаешь.
— Я не знаю этцх людей, — отозвался Ломакс. — Они не местные. Но выглядят они внушительно.
— Внушительно? Это клоуны. Или же ты видишь больше, чем мы…
— Дело не в том, что я вижу, а в том, что я чувствую. Так вот, они настроены серьезно. Они не валяют дурака.
Гробовщик хмыкнул, а Могильщик забрался на передний бампер, чтобы лучше видеть демонстрантов. Он посмотрел на черного Иисуса, прикрепленного к кадиллаку, потом на серьезного молодого человека в открытом кузове военного грузовичка. Он увидел первые шеренги черно-белых поборников братства всех народов. Он увидел заячью губу водителя кадиллака и смеющиеся лица черных парочек, идущих в обнимку под лозунгами черного Иисуса. Он увидел одетых в кожу штурмовиков, сторонников движения «Власть черным». Он услышал, как Ломакс взволнованно воскликнул:
— Они же сейчас все столкнутся!
Гробовщик залез на бампер, потом на капот с другой стороны. Опасаясь, что капот не выдержит, Могильщик перебрался на крышу.
— Что это они все разом высыпали демонстрировать? — услышал он голос Гробовщика.
— Не совсем так, — поправил его Ломакс. — Они давно хотели о себе напомнить. Вот и напомнили. Решили сделать заявление.
— Заявление? Какое такое заявление?
— У каждого из них свое заявление.
Могильщик услышал, как один из кожаных штурмовиков крикнул:
— А ну-ка, вытрясем дерьмо из этих сволочей.
— Если они не успокоятся, начнется большая заваруха, — сказал Могильщик Гробовщику. — Пожалуй, надо доложить лейтенанту.
В обычных обстоятельствах он вытащил бы свой большой револьвер и выстрелил в воздух, чтобы осадить поборников черной власти, но у него на сей раз были строжайшие инструкции: применять оружие исключительно в целях предотвращения преступлений, связанных с насилием. Такие же инструкции были у белых полицейских.
Гробовщик спрыгнул на землю и сел в машину. Он начал лихорадочно устанавливать связь с участком. Тем временем двое кожаных штурмовиков, в сопровождении одетых в черное молодчиков бросились к бетонному ограждению бульвара в центре Седьмой авеню. Они направились прямо на черно-белых демонстрантов, двигавшихся по 125-й улице. Могильщик тоже спрыгнул на землю и бросился им наперерез, размахивая руками и выкрикивая:
— Остановитесь! Назад!
— Ату их! — крикнул какой-то шутник с тротуара.
В этот момент Гробовщик наконец дозвонился до участка.
— Лейтенант? Это я, Эд!
Одновременно с этим полицейские машины начали свое движение. Взревели моторы, завизжали сирены. Увидев машины, люди на тротуарах стали что-то выкрикивать и заполнять улицу.
— Я вас не слышу! — кричал в трубку лейтенант Андерсон. — Что там происходит?
— Отзовите полицейских. Начинается паника.
— Что, что? Не слышу! Что происходит?
Гробовщик слышал вопли, крики и вой сирен.
— Уберите овчарок! — крикнул он в трубку.
— Что-то не слышу. Что там у вас?
— Уберите полицейских…
— Что там у вас за шум?
— Белые полицейские только…
Работайте с полицией в тесном контакте. Сохраняйте спокойствие…
— … разрешите… оружие…
Спокойствие… Никакого оружия… поддерживать порядок…
— ВЫ ЧТО ОГЛОХЛИ?
— Главный комиссар… его зам… все будут на месте…
— Черт знает что, — пробормотал Гробовщик, отключил связь и выскочил из машины. На перекрестке он увидел людей — среди них кожаных штурмовиков и Могильщика. Он двинулся туда же.
Поклонники «власти черных» вступили в кулачный бой с черно-белыми поборниками Братства. Боевики окружили грузовичок и вытащили из кабины водителя и его напарника. Остальные пытались стащить с платформы белую женщину и ее чернокожего спутника. Молодой человек лягался, отбиваясь от наседавших. Белая женщина размахивала деревянным шестом.
— А ну-ка, задайте им жару, — кричала толстая негритянка.
— Надавайте им хорошенько!
Черные и белые юноши сражались бок о бок. Противник превосходил их массой, но они противопоставили силе мастерство. Поборники власти черных продвигались медленно, но верно, получая фонари под глазами и разбитые носы.
Толпа гарлемцев выплеснулась на улицу и заблокировала движение транспорта. Полицейские машины утонули в потном человеческом море. Эти люди не пытались понять, кто прав, кто виноват в разразившемся побоище, им просто не терпелось задать жару белым полицейским. Полицейским же очень не хотелось вылезать из машин, не имея возможности пустить в ход огнестрельное оружие.