Легендарная фермерская Айова была залита дождем, зато дикие равнины Небраски были, наоборот, настолько не по сезону раскалены, что, казалось, вокруг все еще июль, а вовсе не октябрь. Держать шаг рядом с лимузином по дорогам Омахи было испытанием на выживание, хотя, быть может, и было предпочтительней, чем сгонять кабанов в кучу, пока президент фотографируется вместе с группой фермеров и их орденоносных хрюкающих питомцев в ангароподобном выставочном зале. Потом Хорриган разносил свиное дерьмо на своих подошвах по дорогам, по меньшей мере, еще трех штатов.
Из-за кратковременности и беспорядочности маршрутов Хорриган не мог даже восстановить порядок событий последней недели, хотя его жизнь и зависела от них. Были ли они в Корн Паласе в Митчеле, Южная Дакота, до или после митинга в аэропорту Фарго, Северная Дакота? Он ясно видел силуэт президента на фоне нефтяных вышек и помнил, что это было в Оклахома-Сити, но произошло ли это в тот же день, что и встреча у Гэйтэвэй Арч в Сент-Луисе? Кто бы мог, ради лешего, все это запомнить.
Его сводили с ума все те тысячи лиц, которые он обшарил глазами, разыскивая единственного предполагаемого убийцу, которого он и видел-то раз в жизни издали, и который был тогда в гриме, но Хорриган чувствовал или, пусть так, надеялся, что, еще раз встретившись глазами с Бутом, он узнает его.
А, может быть, он просто дразнил себя. Бут мог бы запросто быть одним из толпы защитников окружающей среды, ожидавших сегодня президента у отеля, размахивая плакатами и выкрикивая заявления Главному администратору. Они утверждали, что президент не делает всего возможного против глобального парникового эффекта и всемирного потепления. После парилки в октябрьский день в Омахе Хорриган подозревал, что протестовавшие могли быть и правы.
А когда Хорриган и другие агенты построили фалангу рядом с президентом, сопровождая его к выходу из вестибюля отеля «Рэдиссон», какой-то длинноволосый парень в защитной куртке рванулся вперед сквозь полицейский кордон. Бут? На всякий случай Хорриган двинул его в пах и кивнул другому агенту, чтобы тот подобрал парня, пока он окончательно не развалился.
Но это был не Бут. Он даже не собирался протестовать, он был всего лишь избиратель, пытавшийся выразить свою преданность президенту. Теперь, торча на посту в коридоре «Рэдиссона» в стороне от президента, Хорриган смеялся над собой, опасаясь, что один голос за президента, пожалуй, уже потерян.
Агент в форме с немецкой овчаркой на поводке следовал мимо.
— Унюхала парочку бомб сегодня, собака? — спросил Хорриган.
Пес удивленно посмотрел на него, точно раздумывая, отвечать или не отвечать.
Невероятно молодо выглядящий проводник полу-улыбнулся и сказал:
— Бомб нет, хотя он и пометил пару комнат, к удовольствию уборщиков.
— Готов поспорить, — он почесал собаку за ухом. — Оставь мне немного косточек, малыш.
Собака и человек продолжили путь. Хорриган посмотрел на часы. Оставалось не так долго ждать. Если в баре в отеле отыщется дюйм — другой «Джеймсона», а в любом уголке — пианино, он сможет почувствовать себя вовсе не плохо.
Дверь в президентские покои отворилась, и Лилли выскользнула из нее. Она была еще в одном свободном брючном костюме, на этот раз с зеленым верхом, который, разумеется, шел ей необыкновенно. Ее рыжие волосы были распущены и падали на плечи.
Она выглядела поразительно свежо, учитывая, сколько выпало на ее долю за последние шесть дней.
— Агент Рейнс, — сказал он.
— Агент Хорриган, — сказала она.
— Не спрашивала ли обо мне Первая леди?
Лилли прислонилась к стене и усмехнулась.
— Почему? Разве ты им еще не представлен?
— Чет.
— Почему нет?
Он пожал плечами:
— Не люблю сближаться с людьми, которых я охраняю.
— А, не хочешь привязываться к ним?
Он криво улыбнулся:
— Может, я боюсь, что, узнав их поближе, пойму, что они не стоят и пули.
Она улыбнулась в ответ и покачала головой, ее волосы сверкали.
— Ты и наполовину не столь невыносим, как хочешь казаться. Не так ли Фрэнк?
Его выражение стало лукаво невинным:
— А насколько выносимым я тебе больше нравлюсь?
Ее улыбка застыла, а глаза их встретились.