— Разве нынешние Кучум и Верба — другие лоси? — спросила Ольга Ивановна.
— Нет, те же самые. Почти полтора года проплутали где-то наши воспитанники. Лишь нынче заявились. Окончила я в этом году десятилетку. В школе, конечно, был выпускной вечер, аттестаты зрелости вручали. После вечера пошла я домой одна. От Бырмы до Караселки всего километров семь. Дорога знакомая, идет все полями, только перед самой Караселкой перелески встречаются. Ночь была июньская, светлая. Перешла вброд Турку, иду, раздумываю, что дальше делать. И вот когда совсем уже подходила к деревне, на дороге появились две какие-то большие тени. Я подумала, что это коровы, и спокойно шла дальше. А тени — ко мне. Всмотрелась я в ближнюю: она с рогами, да с ветвистыми! Лоси! Остановилась. Жду. А за этими еще третий из перелеска вышел. Подошли ко мне первые двое и… ткнулись мордами в грудь. Тут уж сразу догадалась — малютки! Так я Кучума с Вербой про себя всегда звала. У рогача нащупала уцелевший ошейник. Они! Я даже заплакала… Ну, приласкала, повела с собой. Идут. Третий вначале пошел было следом, но перед деревней, услыхав собачий лай, остановился и, потоптавшись на месте, повернул обратно. Вот и вся наша история.
— Наталья Дормидонтовна, — встала одна из учительниц, — нам хотелось бы узнать, с какой целью вы идете на Печору и как проходило ваше путешествие до Ныроба.
— Хорошо, — согласилась девушка. — Я скажу. Лосям своим я предоставила полную свободу. Днем они паслись на Осиновой Голове, а на ночь возвращались домой. Уже начала было их объезжать, как вдруг через несколько дней мои воспитанники заболели, ничего не едят. Я растерялась: что делать? Спасибо дедушке. Увидел он около растянувшихся лосей груду хлеба и картошки и сердито покачал головой: «Ты что, девка, сдурела, что ли? Ведь это зверь лесной — ему листья, кору, таежную травку подавай. Если, к примеру, тебя на одном масле держать будут, так и ты заболеешь». А я, действитель-но, все эти дни баловала лосей и хлебом, и картофелем, и даже сахаром. Боялась, как бы они снова не ушли. Ошибку свою я быстро исправила, но еще помучилась с малютками — на ноги они встали лишь через несколько дней. С тех пор хлебом и картофелем я им даю лакомиться лишь понемногу…
По совету своего школьного учителя-биолога Наташа поехала в Пермь, чтобы посоветоваться в зоологическом саду о том, как кормить лосей и как обращаться с ними. Узнать удалось немного. Тем не менее поездка в Пермь оказалась поворотным пунктом во всей судьбе Наташи и ее питомцев. Научный сотрудник, с которым девушка беседовала, сказал ей:
— Если вы серьезно интересуетесь проблемой одомашнивания лося, напишите письмо в Печоро-Илычский заповедник, Суковатову Аркадию Петровичу. Он крупнейший специалист в Союзе по этому вопросу, заведует опытной лосефермой, единственной в мире, Наташа последовала совету и не только просила в своем письме помочь ей, но и робко осведомилась: не может ли заповедник принять ее, окончившую всего десять классов, на работу.
Через две недели пришел ответ, который привел Наташу в восторг. Аркадий Петрович написал подробнейшее письмо о том, как ухаживать за лосями, и, кроме того, сообщил, что дирекция согласна принять девушку на работу, но он и представить себе не может, как Наташа вместе с лосями сумеет попасть в заповедник.
— Туда надо было ехать по железной дороге, — закончила свой рассказ Наташа, — а потом на пароходе. Такой переезд взрослые лоси не могут вынести. Но я решила во что бы то ни стало попасть на Печору. И вот сейчас мы идем туда пешком… Раздались аплодисменты, которые, как пишут в газетах, переросли в овацию. Из кучки о чем-то оживленно переговаривавшихся ребят и девочек выступил вперед крепкий белоголовый паренек.
— Мы вносим предложение, — начал он, — создать при обществе следопытов еще один кружок — лосеводческий.
Пареньку аплодировали еще больше, чем Наташе. Ольге Ивановне едва удалось успокоить собрание, чтобы перейти к рассказам объездчика о его Малыше, Сергея — о путешествиях по Калининскому району, Антона — о стычке с медведем на Низьве и о лечебной воде Никольского родника.