Наташа, достав кружку, зачерпнула из-за борта коричневой, словно чай, воды.
— Это что же? — изумленно спросила она, оторвав губы от кружки. — Вода соленая, что ли?
— А как же, — улыбнувшись сквозь бороду, подтвердил Калина Васильевич, — до Солоных-то уже недалеко осталось, а их вода течет в Ларевку.
По очереди попробовали чуть солоноватой воды. Наташе вспомнилось, что Вишерка ежегодно выносит в Колву свыше ста тысяч тонн соли. Так вот откуда эта соль!
Лодка мягко ткнулась в илистый берег. Опережая всех, из нее выпрыгнула Наташа и закричала:
— Кучум, Кучум, Кучум! Верба, Верба, Верба!
Где-то в чаще послышался треск ветвей, затем земля загудела веселым топотом, и на луг выскочили размашистым наметом все три беглеца. Выскочили и, на секунду замерев на месте, бросились к протянувшей руки хозяйке…
ЗОЛОТОЙ ШАР
Рана Кучума оказалась небольшой: пуля лишь коснулась холки, прочертив на ней рваною борозду. Рогач вполне мог продолжать путешествие и даже нести вьюк.
Измотавшиеся за дни погони путешественники решили отдохнуть на Солоных озерах до конца дня, привести себя, насколько возможно, в порядок, а затем уже возвращаться в Коробейники.
Озера были небольшие: самое крупное — метров четыреста в поперечнике. Глубина редко больше метра, дно илистое, тинистое, вязкое. Топкие берега поросли осокой и камышовыми зарослями. К чистой воде почти нигде не подойдешь, не увязнув по колено.
Помимо трех соленых, здесь было и несколько пресных озер.
Лагерь разбили на лугу, на перешейке между Нижним Солоным и пресным Паромным озерами. Калина Васильевич с помощью ребят протащил по Паромному бредень, и скоро над пылающим костром висело ведро ухи. Рыбу варили в соленой озерной воде.
Под руководством деда чуть поодаль от костра соорудили из жердей наклонный навес, покрыв его брезентом. Землю под навесом устлали пихтовой лапкой. Калина Васильевич навалил на костер несколько сушин вперемежку с сырыми березовыми кряжами.
— Так мы зимой на охоте частенько ночуем, — объяснил дед. — Гоняешься иногда за зверем сутками, а до жилья далеко… Разложишь такой костер — и спи спокойно. Береза не искрит.
При этих словах Антон с сожалением посмотрел на свою замызганную шинелку, на которой зияла внушительная дыра. А все из-за того, что на прошлом ночлеге он самолично навалил в костер сухих пихто-76 вых дров. От пихты же, которая «стреляет» напропалую, того и гляди пожара дождешься.
Улеглись под навесом, протянув ноги к костру. Сильно вызвездило, и давал себя знать холодок… А под навесом было тепло и уютно: брезент нагрелся и обдавал жаром лежащих под ним людей.
— Дывлюсь я, диду! — начал разговор пригревшийся Антон. — Тут у вас зимли — оком не окинешь, а хозяйство ведете бидно. Разве ще охотитесь богато…
— Земля, сыне, худо родит… Рожь посеешь — не каждый год на семена соберешь. Да вокруг Ларевки и полей-то никаких нет. Самую малость возле Сосен пашем. Скотинкой в основном колхоз наш занимается. А в Банях да Березовке и вовсе никто земли не Касается: сплошь рыбаки да охотники.
— А по-моему, — вмешалась в разговор Наташа, — и незачем здешним колхозам хлебом заниматься. Исходили мы эти места, дедушка, и видели ваше никудышное жито: колос от колоса — не слыхать и голоса! Зато какие у вас прекрасные луга, сколько сенокосов. И по Вишерке, и по Березовке, и по другим рекам вокруг Чусовского озера — тысячи гектаров.
— Верно, дочка, гектаров-то тысячи, да нас… единицы. Не под силу большое хозяйство вести.
— Ну, я так кажу, — подвел итог разговора Антон, — тут надо бы робыть в радяньском масштабе! Совхоз тут надо животноводческий — тогда дило пойдэ! Ведь це же целина, така ж сама, як в Сибири и Казахстане… Целина животноводческая!
— Видать, люди вы государственные… — задумчиво глядя на огонь, промолвил Калина Васильевич. — Нам бы таких в колхоз!
Спалось тепло. За ночь никто ни разу не просыпался. Лишь дед дважды тихо вставал, чтобы подложить в костер дров.
— Я уж вас провожу до Сосен-то, — предложил утром Калина Васильевич. — А за лодкой после внук сюда скатает.
— А вы, дедушка, не беспокойтесь, — отказался было Сергей, — поезжайте домой. Мы по берегу до вашей деревни доберемся. А от Ларевки пойдем в Семь Сосен по дороге.
Старик покачал головой:
— По дороге, говоришь? Нет у нас никаких дорог.
— То есть как нет? Ведь в Соснах ваш колхоз?
— Верно, каждый день на работу ездим. А дорог все же нет. Топи, реки да чащобы кругом — где им, дорогам, тут быть? Верхом да на волокуше — и то не везде проедешь. Летом у нас первостатейный транспорт — лодка, а зимой, известное дело, — сани. До Сосен отсюда рукой подать, а попробуй, не зная этих мест, пройти!