С нею связано наше последнее приключение.
Покинув Дар-эс-Салам с намерением обследовать только ее склоны, мы, никогда не занимавшиеся альпинизмом, тем не менее предприняли восхождение на вершину, на высоту в шесть тысяч метров.
Мысль о такой попытке возникла не сразу, она зарождалась постепенно. День ото дня призыв величественного «купола» становился все настойчивее. Мы глядели на ослепительную белизну его ледников, и в душе у нас рождалось горячее желание добраться до них. По мере того как мы, занятые своими исследованиями, приближались к склонам Килиманджаро, эта притягательная сила становилась непреодолимой.
Отчетливо помню тот момент, когда было принято решение подняться на вершину. Я заново ощущаю всю силу очарования этого вулкана, вспоминаю, как он был красив, как могущественна и прекрасна была его магическая притягательность, которая увлекла нас в высоту и довела до полного изнеможения.
Мы собрались у лагерного костра в Амбоселийском заповеднике. Все уже кончили ужинать и с удовольствием курили сигареты. Прошел месяц с тех пор, как мы покинули Дар, и за это время наш грузовичок проделал немалый путь. Позади остались живописные картины бесподобного континента. Мы познакомились с его обитателями, с воинственными и мирными племенами, с безобидными и хищными животными. Впервые в жизни мы видели слонов на свободе, носорогов, буйволов, гиен и леопардов. Мы превратились в энтузиастов, влюбленных в Африку.
В тот вечер мы наблюдали одно из самых интересных в этих местах зрелищ: охотящихся львов.
На гребне небольшого холма мы заметили семейство, состоящее из девяти огромных хищников. Остановили поблизости автомобиль и стали вместе со львами глядеть на равнину, по которой двигалось стадо жирафов, направляясь к сбегавшему с холма ручью.
Под багровым небом, в безмолвии сумерек мы поняли весь страх беззащитных животных, почуявших приближение опасности, навстречу которой неумолимо влекла их жажда. Мы видели, как один за другим львы стали спускаться вниз, чтобы залечь в засаде, но стало уже совсем темно, и наблюдать дальше было трудно и небезопасно.
И теперь, прислонившись спинами к акациям, мы услышали вдалеке победный рев кровожадных хищников. Мысленно мы уже видели следы, которые должны были предстать перед нами завтра, когда мы очутимся у подножия холма, где живут владыки саванны.
Луна еще не взошла, но в черном, усыпанном звездами небе уже появилось ослепительное сияние — это светились снега Килиманджаро. Белое сияние, казалось, повисло в небесах, словно фантастический образ волшебного облака. К нему неслись жалобное завывание шакалов, плач гиен и сотни других голосов саванны.
И вот тогда-то один из нас предложил:
— Может, поднимемся туда?
И без всякой серьезной причины, не зная даже толком, на что мы идем, мы решили предпринять восхождение на одну из высочайших вершин мира.
Килиманджаро состоит из трех вулканов: Скира, самый древний, высотой 3923 метра; Мавензи, еще окруженный лавовым шлаком, высотой 5355 метров; и Кибо, отдаленный от Мавензи седловиной в одиннадцать с лишним километров шириною. Кибо — самая высокая вершина, высота которой (согласно Аллану Каули, сотруднику геологической службы Танганьики) достигает 6010 метров. На вершине этого вулкана имеются три концентрических кратера; из них внутренний достигает в диаметре 270 метров и имеет в глубокой воронке ледниковое озеро, где всегда отражается голубое небо.
На эту-то гору и начали мы свое восхождение за несколько дней до рождества 1953 года. Нас сопровождали двадцать носильщиков из племени чагга, самого симпатичного в Восточной Африке. Командовал ими Иоганнес, в высшей степени умелый и опытный проводник.
Мы непрерывно поднимались семь дней, любуясь по пути потрясающими, незабываемыми видами. Питер-Хат, хижина на высоте 4000 метров, и Кибо-Хат, убежище на высоте 5200 метров, были нашими главными стоянками.
По мере того как мы поднимались, изменялась окружающая растительность: лесная зона сменилась полосой ярко-зеленых колокольчиков и гигантских цинерарий. Путь наш становился все труднее, давала себя чувствовать горная болезнь. Наконец, на последней стоянке, в Кибо-Хат, моя нога, слишком уже натруженная, отказалась служить.