О том, сколько оружия было тогда в Доме Советов, ясности нет до сих пор. Депутаты и их защитники с первых дней противостояния пугали мощью своего арсенала. Это позволило начальнику столичного ГУВД объявить, что у них на вооружении 1600 автоматов, более двух тысяч пистолетов, 18 пулеметов, 10 снайперских винтовок и 12 гранатометов.
По результатам инвентаризации, проведенной в Доме Советов еще до указа, там должно было находиться 272 автомата АКС‑74У калибра 5,45 мм, 38 автоматов АКМС калибра 7,62 мм, 1400 пистолетов Макарова и 100 автоматических пистолетов Стечкина. После взятия Дома Советов следствие обнаружит там 163 автомата, две снайперские винтовки, один гранатомет, 420 пистолетов, 12 мин-ловушек, одно взрывное устройство, 5 ручных пулеметов. Откуда пришло «лишнее» оружие, куда пропало «штатное» — выясняла Генеральная прокуратура. Было разыскано и изъято еще 926 единиц огнестрельного оружия, часть которого уже попала в руки бандитов.
Солдаты ВДВ и МВД, постреляв друг в друга, пошли на штурм Верховного Совета, пулеметные очереди изрешетили баррикады и палатки его защитников. Оставшиеся в живых, отстреливаясь, отступили в здание, весь первый этаж заполнили раненые. Недопрезидент в истерике, к нему подходит Венедиктов из «Эха Москвы»: «— Хотите дать интервью? — А как ты его вынесешь? — Спутниковый телефон, прямой эфир! «Ах, так?» — подумал генерал. И выдал: «Я умоляю боевых товарищей, немедленно на помощь к зданию Верховного Совета! Если меня слышат боевые летчики, поднимайте боевые машины — эта банда засела в Кремле, в Министерстве внутренних дел и оттуда ведет управление. Я умоляю вас, спасайте погибающих людей, спасайте погибающую демократию! Они вчера в Останкино расстреляли более 300 человек, останкинская площадь вся залита кровью. Эта была мирная демонстрация. Кто меня слышит по телевидению и по радио: они лгут, мы не преступники, мы защищаем тех, кто нашел убежище в этом зале, в этом здании. Мы не преступники».
Это была агония, от призывов бомбить Кремль Руцкой тут же перешел к попыткам начать переговоры с правительством. Черномырдин ответил, что возможна только капитуляция. Руцкой поручил В. Терехову выйти к войскам с белым флагом, но те, кто оборонял первый этаж, решили, что это провокатор, и не дали ему это сделать. А взять на себя личную ответственность и приказом о капитуляции дать обороняющимся шанс на достойную сдачу «президент» не смог…
В 9:45 к стоявшим напротив Дома Советов танкам привезли снаряды, где-то в полдень раздались первые залпы. Удивительно, на набережной Москвы-реки, на крышах домов собралась масса людей, «балдела» от зрелища обстрела Дома Советов. В Питере я увидел это на телеэкране, и мне стало плохо: при всем неприятии рвавшихся к власти авантюристов, при всем понимании необходимости перевернуть эту страницу истории то, что происходило, было чудовищно. Танки стреляли по Белому дому, который еще два года назад был нашей надеждой, нашим символом свободы! Мне вспомнились кадры расстрела чилийского дворца Ла Монеда танками Пиночета. Там президент и его товарищи-коммунисты бились до последнего, а сам он предпочел сдаче самоубийство. Наши избранники погибать за свое правое дело не собирались. За день до штурма ушли зампредседателя Верховного Совета Р. Абдулатипов и другой его зам, В. Исправников, председатель Совета Республики В. Соколов и глава администрации и. о. «президента» В. Краснов…
К 4 октября в здании, кроме Хасбулатова и Руцкого, оставалось чуть более сотни депутатов.
Защитники баррикад отступали, штурмующие занимали этаж за этажом, верхние этажи уже горели, подожженные взрывами снарядов.
Депутат И. Андронов: «К двум часам пополудни… мы еще удерживали на третьем этаже Зал Палаты (Совета) национальностей, примыкающие к нему холл и лестницу парадного подъезда, а над ними — апартаменты Хасбулатова на пятом этаже, где засели спикер и Руцкой с их охранниками.
Возле Палаты национальностей на мраморной лестнице, ведущей вниз к парадному входу, лежали за белокаменными перилами наши поредевшие бойцы. Они отгоняли пулями солдат, наседавших на нас с речной набережной. Этим последним оплотом сопротивления командовал генерал Макашов… Прочие наши генералы в конце штурма растерянно стушевались и отстранились от военного руководства. Генерал Баранников облачился в штатское кожаное пальто, генерал Дунаев — в спортивную курточку, генерал Ачалов внезапно сказался больным».