Мы с Кохом пытались тогда провернуть это в Питере. Было тогда такое Положение, что объекты федерального уровня приватизировались с разрешения Москвы, надо было посылать туда заявку и ждать разрешения. Но если отказа не было в течение месяца, считалось, что разрешение получено. И мы подали заявку, да не на отдельное предприятие, а на весь комплекс ВПК, который был в городе. Не прошло — заблокировали, Чубайс не рискнул. Он тогда разрешал ради дела иногда немного выходить за рамки, но только не в Питере. Нам он не разрешал нарушать процедуру ни на грамм, ни на запятую. Не знаю, может быть, он и был прав тогда с этим ВПК.
— Но ведь для такого выкупа нужны были очень большие деньги?
— У директоров они были, оборудование-то у ВПК было получше и кооперативы посильней, у них тогда „слюнки текли“ на это дело.
Еще одна ошибка — „Газпром“. Позже, в гайдаровском правительстве, был министр нефтегазовой промышленности В. Лопухин. Нефтянка уже была раздроблена приватизацией, и это сразу дало результат, владельцы стали вкладываться в технологии, добыча повысилась. Но раздробить „Газпром“, как нефтянку Вяхирев, Черномырдин не дал. И Лопухин подготовил специальный указ о приватизации этой отрасли, где было две части. В первой — порядок приватизации, во второй — обязательства „Газпрома“. Эти обязательства должны были войти в устав и сделали бы эту компанию подобной тем большим компаниям на Западе, которые соблюдают закон и нормально сотрудничают с обществом и государством. Но пришел Черномырдин Виктор Степанович, Лопухина послали подальше, первую часть указа по продаже выполнили, а вторую похерили…
— А что происходило с той частью акций, которые оставались за коллективом?
— Народ свои акции продал. И что так будет — мы знали. Это нормально. Тут есть один постулат: владеть собственностью могут только 20 % людей — тех, кто ее не просрет… Это говорят все социологи. Управлять же собственностью, то есть быть ее приумножателем, могут только 6 %. Но общество не знало, кто эти двадцать, кто эти шесть. Они должны были сами проявиться. Поэтому конечная идея ваучера была: кто сможет — тот вылезет. Остальным лучше быть наемниками…
Если бы мы избежали ошибок, о которых я сказал, если бы Налоговый кодекс был принят вовремя, тогда приватизация дала бы мощный толчок экономике. Ведь всего за четыре года по стране было приватизировано 124 тысячи предприятий (из них 25 тысяч федеральных), то есть около 60 % производственных предприятий, которые имели реальное имущество и потенциальную возможность внести свою долю в национальный доход и налоговую базу. Причем ошибок, нарушений законной процедуры, скандалов по этому поводу мы потом насчитали лишь около 500, то есть меньше 1 %».
Помимо тех ошибок, которые назвал Григорий Томчин, была и другая тяжкая ошибка. Правительство, разрешив деятельность чековых инвестиционных фондов (ЧИФов), не обязало их выкупать ваучеры только на аукционах и только за деньги. В этом случае цены на них при конкуренции среди покупателей вполне могли дорасти до цены если не двух (как неосторожно брякнул А. Чубайс), то одного автомобиля.
Отношения между продавцами ваучеров и обещавшими золотые горы скупщиками приобрели частный, неконтролируемый характер. Правительству начала 1990-х, занятому тяжелой, изнурительной борьбой с инфляцией, саботажем и стагнацией, было не до этого. А когда там спохватились, оказалось, что юридических инструментов борьбы с жуликами нет! Устроители пирамид, тот же Мавроди, например, обезопасили себя тем, что на определенном этапе отказались от «купли-продажи» своих «билетов», заменив притворным «дарением». Каналов, по которым можно было бы предупредить людей об опасности, тоже не было.
Альфред Кох: «Борис Николаевич Ельцин на протяжении всего срока своего правления тщательно отгораживал молодых реформаторов от попыток влияния на телевидение. На телевидение могли влиять кто угодно: олигархи, менты, работники администрации президента. Кто угодно, только не молодые реформаторы. Только не министр финансов, только не министр экономики, только не министр приватизации (собственности, госимущества). <…> СМИ целенаправленно занимались дискредитацией экономического курса, с самого начала, с момента, как Полторанин его возглавил… Мы попытались взбунтоваться, но при попустительстве Ельцина, при его молчаливом согласии они нас размазали».
Об острой необходимости пропаганды и просто ликбеза команде молодых реформаторов говорили многие. Но, как ни странно, препятствием действительно стал президент. Е. Гайдар: «…я пришел к Борису Николаевичу с тем, что, действительно, наверное, надо создать какую-то службу, которая будет заниматься пропагандой и объяснением того, что мы делаем. Знаете, что мне сказал Борис Николаевич? Он мне сказал: „Егор Тимурович, вы хотите воссоздать отдел пропаганды ЦК КПСС? Вот пока я президент, этого не будет“».