– Ты знаешь, кто украл книги, – вопросительных интонаций в голосе Пашки не было.
– Неуверена.
– Не ври. Я слышу это знание в твоих словах, вижу в глазах, чувствую в запахе.
– Как позвать Милу? – вместо ответа спросила я.
– Поймать ученика помельче и ущипнуть. Или наоборот, постарше. Я бы с удовольствием послушала, как верещит тот рогатенький. Давай...
– Не надо, – сказала появившаяся за ее спиной хранительница. – Ограничьтесь простым призывом, на ваш я сегодня откликнусь с удовольствием.
– Охраняющий слышит всех взывающих на своей земле? – я посмотрела Миле в глаза. – Слышит, но откликается лишь избранным, так?
– Ты позвала меня, чтобы это проверить? – девушка осталась спокойной. – Я не могу быть везде, иначе буду метаться между порезанным пальцем и неудачно сделанным домашним заданием. Мы играем теми картами, что нам сданы, и не хранители тасуют колоду.
– Давайте вы поплачетесь о нелегкой женской доле попозже, – влезла Пашка, – как твои поиски среди малышни?
– Никак. Все здоровы и довольны жизнью. Один на грани, сам признался, что стал присматриваться к ложкам в столовой, надо предупредить наставников. Но и только.
– Ольга знает, кто вор.
– Неужели? – Мила подняла брови.
– Только предполагаю. Где логово Лидии? У вас есть убежище для стяжателей? Для тех, в ком проснулись инстинкты? Не в комнаты же они всякий хлам тащат.
– Есть, – хранительница минуту раздумывала, а потом, развернувшись, пошла по дорожке к юго-западной окраине острова. – Старые ходы норников. Раньше здесь целая колония обитала, пока на зелья не извели, а норы остались. Картэн как старейший ворий одобрил их использование. Когда у стяжателей начинается созревание, их на первую декаду помещают… – она дернула головой. – Впрочем, вам это неинтересно. Это Лидия? Уверена? Она из предвыпускного года и прекрасно контролирует инстинкты. К тому же стяжатели не воруют друг у друга, они лучше других знают, чем обернется такой поступок.
– Уверена. Почти.
Пашка фыркнула, а я пояснила:
– С нечистью никогда ни в чем нельзя быть уверенной до конца. Но это она. Поверь.
– Верю, – хранительница ускорила шаги.
– А я нет, – Пашка скользнула вперед, на ходу меняя человеческий облик на звериный. – Ты в это веришь. Она верит тебе. Сплошной клуб по интересам. Мне требуется что-то посущественней.
– У Лидии созревание.
– Нет, она уже выросла… – Мила замолчала, сделав круглые глаза, – Ах, это созревание.
– Очередной этап взросления, через который проходят все. И я, и ты, и даже ты, – я указала на растерявшуюся явидь. – Она влюблена. В первый, самый прекрасный и одновременно ужасный раз.
– Мартын, – догадалась Пашка.
– Да. Пропали вещи, которых касался парень. Вещи с его запахом: кеды, рубашка, карандаши, ручки, ноутбук. Я видела девочку в столовой, видела ее сжатые кулаки, слезы и сыпь на ладонях.
– Чертенок сказал, что Мартын смазал игрушку какой-то дрянью. Умный мальчик, – в голосе Пашки слышалась гордость.
Мы миновали ряды корпусов, на сей раз сложенных из красного кирпича, прошли полосу с редкими деревьями и густой изгородью из кустов, напоминающих шиповник и сирень, миновали запертую библиотеку. Я чувствовала приближение переходов, слышала дыхание безвременья, мы подошли вплотную к выходу с filii de terra. Но до того как стежки лягут под ноги и уведут с земли детей, мы должны пройти сквозь череду невысоких курганов, напоминавших основательно заросшие крапивой кротовьи горки. Только вот кроты размером с теленка в обычном мире не водятся. А в нашей тили–мили–тряндии – пожалуйста. Будь у нечисти красная книга, норников бы туда занесли, как исчезающий вид. Но пока звери занесены лишь в меню.
Солнце клонилось к закату, и в сгущающихся сумерках округлые лазы смотрелись черными ходами в бездну. Кроличьими норами. По коже поползли мурашки, пришедшее на ум сравнение заставило передернуть плечами.
– Людей всегда пугает тьма, почему? – спросила Пашка. – То, что происходит при свете, не лучше того, что скрывает ночь.
– Может быть, – Мила пожала плечами, – неизвестность, таящаяся во мраке, страшит больше, чем волк, поедающий девочку под полуденным солнцем, – Хранительница остановилась у третьего по счету кургана, – но монстры в этой темноте еще маленькие.
– Они достаточно взрослые, чтобы любить, – я подошла ближе, – и совершать поступки, – и сунула голову в лаз, вглядываясь в черноту. – Драконы похищают не только вещи, но и прекрасных принцесс.