… А впрочем, для омег 2-В сейчас существовала только проникновенная речь сенсея.
В классе мгновенно установилась поистине гробовая тишина. Анко-сан торжествующе прищурила удивительно-светлые карие глаза:
— Недавно я была в кабинете директора, уважаемого Орочимару-самы, и лично видела баллы всех трех классов. Но да вы все …
Молодая женщина повела плечом, отчего сетчатая рубашка-поло, надетая поверх юбки-карандаша, едва не разлетелась в разные стороны от столь беззаботного движения. Зачесанные наверх каштановые пряди задорно взлетели вверх. Загадочно улыбнулась и продолжила начатую фразу, как ни в чем, ни бывало, постукивая небольшой резной указкой о ладонь:
—… прекрасно знаете, что Вы, естественно, опережаете класс 2- С. Но!
Наверное, госпоже Анко когда-то недодали возможности выступать на сцене. Или она просто-напросто брала реванш за «последний урок». Наслаждаясь произведенным эффектом, она сообщала новости с поля боя порционно, но так, что, если и были во время ее проникновенной речи какие возражения, все они оказались задушены на корню. По силе восприятия того, что она сумела донести до своих юных подопечных.
—… Но с классом 2-А вы практически на одном уровне. Если. На этой неделе. На этом уроке. Ваш класс наберет наибольшее количество «Е»… Или «F» *** Например, если я сочту, что кто-нибудь из Вас плохо подготовил домашнее задание … Может, тогда и вернемся к тому, что Вы так удачно назвали «последний урок — ненужный урок»? Учитывая, что мой урок на самом деле последний? А завтрашний день — выходная суббота?
Анко-сан сладко улыбнулась. Брови выразительно приподнялись. Моментально разбитые в пух и прах ученики нервно переглядывались.
То, что учитель преподнесла как новость невероятной важности, на самом деле таковой и не была. К сожалению или нет, но нынешняя параллель была составлена следующим образом. В классе 2-С, учились только девочки-омеги. В классах же 2-А и 2-В, соответственно, мальчики-омеги. Несмотря на одаренность некоторых особей 2-С, 2-А и 2-В опережали первых в технических и коммерческих предметах. Но, как известно, у луны есть и обратная сторона. Случайно или нет, потенциальные соперники отличались склонностью к разнообразным, говоря языком учительского состава, проступкам. Если говорить поточнее, 2-В, то есть родной класс Учиха Саске, отличался тем, что в нем подобрались омеги с довольно высоким интеллектом. И, словно в насмешку, или чтобы компенсировать свои умственные способности, очень своенравные, задиристые и хулиганистые. Далеко не паиньки, одним словом. Справедливости ради, их потенциальные соперники из параллели 2-А с дисциплиной тоже не были на короткой ноге. И те самые проступки … с попеременным успехом … В разных вариациях, от жалоб господину директору до угрозы сообщить родителям, выговоры и суровые наказания за «все хорошее» падали в общую копилку, частенько украшая классный журнал замечанием: «Е». Что значило «удовлетворительно» или «посредственно», срезая классу возможность подняться по балльной иерархии до «D», то есть почти также посредственно, как и «Е», но немного повыше … За счет хороших оценок, конечно, класс довольно часто получал хорошие баллы, от «С» до «В». Самый высший балл, естественно, получали ясно кто. Только те, кого боготворили учителя. Школьные легенды гласили, что самый высший балл «А» был практически недосягаем, однако были исключения.
Ну и самый главный расклад … 2-А и 2-В действительно ни в чем не уступали друг другу, практически одновременно деля заслуженные лавры по баллам, особенно по части получения не только и не просто «Е», а и самого низкого «F». Сейчас что один класс, что второй, имели неплохие результаты. Несмотря на проказы, даже по количеству «Е» шли одинаково. Но «F» … Именно этот, низше некуда, балл, мог стоить вожделенной победы. И именно сейчас эта информация оказалась оглушительна и была оценена, наконец, по достоинству.
Вполне насладившись произведенным эффектом, Анко принялась бродить вдоль ученических столов, комментируя результаты получасового труда. Чуть приостановившись, Митараши выразительно посмотрела на огромную доску, украшенную надписью «Наша гордость» и, благоговейно сложив руки на уровне груди, заметила:
— Впрочем, несмотря на некоторые трудности, это элитная, дорогая школа. В которой учатся лучшие из лучших. И, конечно же, так повелось, что практически всегда в каждом выпуске нашей школы есть те, чьи фотографии украшают …
— Саске!
Омега, что сидел, подперев точеный подбородок изящной рукой, проснулся, вздрогнул и, ударившись о лакированную столешницу локтем, зашипел:
— Блять, Сай!
Из-за неудачной траектории падения локтя, длинная, черная, рваная челка, которой омега специально прикрыл свой кратковременный отдых, чтобы не спалиться, едва не попала в рот. Саске раздраженно откинул волосы назад и только хотел гневно уточнить, какого черта его разбудили, над ухом прогремело:
— Саске-кун! Надеюсь, Вы поразите меня так же, как и Ваш старший брат, чья фотография украшает этот стенд? Надеюсь также, что Вы правильно поняли мое объяснение, надеюсь также, что Вы, нося гордую фамилию Учиха, также не ударите в грязь лицом?! Потому что перед Вами пример Вашего старшего брата, как личный, так и на нашей почетной доске и, с учетом того, что Вы из-за болезни не сдавали тест …
Митараши продолжала вдохновенно говорить, но омега отвлекся. Саске привычно вздохнул. Он действительно уже привык, что ему всегда ставят в пример кого-то. Сначала он все детство провел под лозунгом «Мудрость нашего прапрадеда, Таджима-сама, что вылепила образ идеальной омеги Учиха». Потом ему весь мозг съел славный дедуля, Мадара-сама. Что искренне считал единственную статью Учиха Таджимы, «Как правильно воспитывать самых лучших омег», божественным просветлением, воплощением мудрости и истиной в последней инстанции. Саске только одного не мог понять, и никто ему так и не ответил, за каким чертом прапрадед написал ту статью, если стезей Учиха никогда не была изящная, да и вообще какая-никакая литература. Ну, а потом, как и следовало ожидать, пришла очередь старшего брата… То есть, того самого родственного исключения из общих правил.
Пожалуй, ни одна, обращенная лично к нему, речь, не начиналась как-то незамысловато. О нет! В основном сначала шло прямое указание на Святого во всех смыслах Итачи-куна … перечисление всего того замечательного, что успел сделать к своим двадцати годам этот небожитель, потом давался краткий экскурс в то незначительное, в чем преуспел лично его младший брат … И, если к тому времени Саске еще помнил, о чем шла речь, ему, наконец, сообщали, а что, собственно, имелось в виду.
— Так вот!
Указка, украшенная довольно красивой резьбой, опять же, по слухам, дело умелых рук Учиха Итачи … оглушительно хлопнула о парту. Спина Саске покрылась холодным потом. Он так привык дома, когда с ним говорили, уходить в свои мысли, пропуская мимо ушей оду старшему брату, что, кажется, не устоял перед искушением и здесь. Когда речь учителя пошла по привычному кругу. Одноклассники хихикнули. Однако Саске было не до их зубоскальства. А когда Анко-сан потребовала:
— Вы должны были связать первый ряд!
Ему вообще стало не до шуток. Честно. Даже если зачесть за невероятное везение то, что он пропустил разглагольствования и, тем не менее, успел как раз к самой сути …
Тридцать пар разноцветных глаз смотрели на него, и омега чувствовал, что, когда говорят, настал мой смертный час, это стопроцентное попадание. И что, когда двоюродный брат, в шутку, назвал его «неудачник», он был прав на все сто. Да что там сто! Все … Двести. А еще с чем-чем, а с арифметикой у него было все в порядке. Это действительно последний урок. Без подколов и шуток. И, если им выставят — а им выставят, еще как! «Е», или, скорее всего, «F» … можно считать, они проиграли. А подводить своих Саске, при всей своей холодности и некоторой отстраненности, не любил. Но … Парень с силой прикусил губу, мечтая, чтобы — вот прямо сейчас! Случилось какое стихийное бедствие и им велели срочно валить с урока.