Марсианин вернулся. Поставил помывочный цинковый таз на скамейку. И высыпал в него содержимое трех коробок с сухим пайком.
— Скушай шоколадку, — обратился он к Джульетте. — Сахар снимает состояние шока, — и вновь исчез.
Джульетта вдруг ощутила, как сильно она хочет есть. Девушка порылась в тазу и нашла желаемое. Разорвав упаковку, положила отломленный кусок шоколада в рот.
Саймон раздобыл еще пару армейских фонарей, работающих от сухих аккумуляторов. Теперь у каждого был свой источник света.
— Располагайтесь удобнее, насколько это возможно, — гостеприимно предложил марсианин. И поставив сразу три таганка для разогрева, положил в каждый по таблетке сухого спирта.
Откуда-то доносились звуки падающих капель.
Саймон поджег спирт и следя куда пошел Дэвид, неожиданно закричал:
— Не лапай рубильник! Будем пользоваться только фонарями. Хотя резервные дизельные электростанции и поставлены на длительную консервацию. Но отдельный кабель проложен для подзарядки аккумуляторных батарей от наружной трансформаторной подстанции.
Дэвид искоса глянул на него и кивнув, вернулся.
«Все не так плохо, как я ожидала,»-призналась себе Джульетта. Девушка решила прогуляться и пройтись немного дальше Дэвида. Мелко переступая, она отошла в сторону, демонстрируя собственную независимость. Поиграв с кнопкой режимов, Джульетта добилась мощного пучка света. Девушка водила глазами по залу, доедая шоколадку.
За крутыми дугами арочным проемом, в конце помещения, тянулись служебные комнаты с табличками на дверях. Однажды луч фонаря ударил прямо в лицо Джульетте, отразившись в зеркале умывальной комнаты с санузлом.
Освещая темную глубину, она обнаружила санитарное помещение. И склады: сначала продовольственный, а затем хозяйственный.
Трубы света-доносчики глаз. Рыскающий луч знал свои шансы. И когда упирался в непроглядный мрак, как в плотную обивку гроба, Джульетта включала воображение. Влажным потеком блестело пятно в углу, как бесценный самородок, сокрытый в глубинах заброшенного рудника. И слышалась звонкая, характерная для мокрых пещер, капель. Водомерное устройство, на емкостях баков, показывающее уровень жидкости, напоминало глубинный батискаф, исследующий Марианскую впадину. А в изгибающейся продолговатости жестяных коробок воздуховодов чудились глубоководные акулы. Чьи выпускные отверстия напоминали растопыренные жабры морских убийц.
Следовало признаться, что ее затягивала эта рискованная игра.
Когда она вернулась к мужчинам, на таганках уже стояли, разнося свои ароматы, каша гречневая с говядиной, мясо с фасолью и рагу из овощей. Саймон протянул Джульетте тарелку с ложкой и пачку галет. Девушка положила себе из каждого блюда и усевшись на пододвинутую скамейку, принялась за еду.
Агенты времени продолжили разговор, прерванный из-за прихода профессорской дочки.
— Похоже, спецагенты разыскивают вас двоих. А я-вне поиска, — голос Саймона был тихим и деловым. — Кому как не мне помочь в этом деле?
— Не согласен, — возразил Дэвид, намазывая на хлебцы одноразовым ножом печеночный паштет. — От меня в подземелье толку мало. А ты тут, как у себя дома.
— Ничего удивительного, — запивая обед водой из пластикового стаканчика, ответил Саймон:-Здесь ты и вправду бесполезен. На Марсе, если ты не знал, все постоянные базы устроены по такому же принципу самообеспечения. Только, боюсь, там далеко не так роскошно.
— От жесткого излучения по норам ныкаетесь, — довольно зло заметил Дэвид, протягивая бутерброд Джульетте.
Саймон метнул в Дэвида такой взгляд, что землянину следовало бы поостеречься.
Воцарилось зловещее молчание, которое прервала девушка, захрустев галетами.
— Так как поступим? Я ведь могу и не ходить, — пригрозил марсианин.
— И не надо, — чуть ближе пододвинувшись к Саймону, произнес Дэвид:-Дай взаймы свой уроборос. И мы с Джульеттой сходим за моим браслетом, за милую душу, — предложил он.
Саймон усмехнулся, стряхнул на пол несколько водяных капель. И смяв пластиковый стаканчик, ответил в рифму:
— Уроборос, топор и жену, я не одалживаю никому.
— Не суетись. Подумай, — как бы предостерегая о чем-то, что знали только они, напомнил Дэвид и отложил нож.
— И думать нечего. Я пойду, — Саймон встал и перешагнув через лавку, вновь отправился в темноту. — Стоило, конечно, меня об этом попросить. Но, на ваше счастье, я вызвался сам.