Заселение Тортуги началось с того, что французы, основав колонию на острове Сен-Кристофер, снарядили несколько судов в поисках новых мест. На Тортуге в то время жили десять или двенадцать испанцев. Французы выгнали их с острова, а позже заложили там плантации».
Нет, это не криминальное чтиво, вздохнул Винни, закрывая книгу. Но содержание тех нескольких «исторических» строк, которые он успел прочитать, перекликалось с действительностью. У него сложилось стойкое чувство, что Сантос перелопатил массу подобной литературы, прежде чем у него созрел план бегства на современную Тортугу с современным губернатором-исламистом.
* * *Сокотра, Йемен
Самолет приземлился в аэропорту на главном острове Сокотры «по расписанию», о чем сообщил лично командир экипажа. Винни сошел с трапа и в первую очередь закурил – но не потому, что на борту был запрет на курение. Наоборот, он обкурился – потому что нервничал. Потому что голова работала на опережение и выдавала такие мысли: «Сантос и Мария у меня в руках». Он не мог забыть слова босса: «Убьешь Сантоса и Марию, когда они встретятся». В любом другом случае Винни мог перешагнуть через табу Гальяно и убить их «по отдельности». Запрет – он и есть запрет, а в этом запрете было заложено и предостережение. Маленький шажок в сторону, и Винни окажется на обочине, в одном ряду с отступником. И дело не в весе вины каждого, а в том, что ни Винни, ни его армейский товарищ Сантос не имели права на смягчение своей вины. Это все равно, что украсть булку и ограбить банк, сравнил Винни.
Да, он много курил. Даже молчаливый Бруно Масуччи заметил: «Ты много куришь. Побереги сердце».
Винни не мог ответить по-другому: «Побереги зубы!»
...Передав сумку с оружием Бруно, Подкидыш направился к полицейскому, высокому и худощавому, с усталыми глазами.
– Говорите по-английски?
– Йес, – ответил полицейский по имени Азам.
– То, что нужно, – обронил Винни свою любимую присказку.
С видом главы многодетного семейства он открыл бумажник. За прозрачным пластиком одного из отделений хранилась фотография Сантоса, другое отделение топорщилось денежными купюрами.
– Это мой близкий родственник, – начал Винни. – Я многое бы дал за то, чтобы повидаться с ним. Он итальянец...
– Здесь много итальянцев. – Полицейский говорил на английском так бойко, что даже перебил Винни.
– Все же посмотрите снимок, – настоял тот.
Азам глянул на него мельком.
– Я не видел его. Может быть... – Он, окинув взглядом шеренгу водителей джипов, взял фотографию с изображением Альваро Сантоса и подошел к ним.
Вот первый из них покачал головой, второй, четвертый, подмечал Винни, потеряв надежду на то, что кто-то из шоферов встречал здесь Сантоса. Но когда полицейский, сняв головной убор, стал на ходу протирать его изнутри носовым платком, один из водителей окликнул его и что-то быстро заверещал на родном наречии и несколько раз кивнул, когда Азам поднес к его глазам снимок. А сам Винни обратил свой взор к небу и прошептал слова благодарности...
– Ваш близкий остановился в дайв-клубе «Тигровая акула», – сообщил Винни полицейский после того, как пообщался с водителем, причем беседа их длилась не меньше пяти минут. – «Тигровая акула», запомнили? Это там, – кивок головой в никуда.
Винни отсчитал пять стодолларовых купюр и передал их полицейскому. Тот взял деньги, глядя прямо перед собой, на «Ан-24», у трапа которого собрались члены экипажа и что-то обсуждали между собой. Он повернулся только тогда, когда за спиной у него заработал сначала один двигатель, потом другой. Проводив глазами вновь прибывших на Сокотру итальянцев, убрал деньги в карман.
* * *– Что же, это недорогой костюм для дайвинга. Годится для всех теплых вод. Материал – лайкра. Австралийский стандарт – дает отличную защиту от солнца... и медуз. Он гибкий и комфортный.
– Вы производитель этого костюма?
Альваро Сантос обернулся. Его улыбка, тяжелый подбородок, седина на висках, мускулистые руки, его «сбалансированный» возраст наконец произвели на Сильвию Бонне сильное впечатление. И последний, незначительный, как будто «рекламный» момент: еле уловимый блеск золотой коронки, достигший самого дна ее темных глаз.
– Меня зовут Анджело, – представился он на том языке, на котором и перечислил достоинства гидрокостюма, перебросив его через руку. – Извините, что взял эту вещь без спроса.
– Извинения приняты, – улыбнулась в ответ владелица «Тигровой акулы», также отвечая на своем родном французском. Но легко могла перейти на итальянский или испанский. Она назвала свое имя: