Х а р и т о н о в (сдавленным голосом). Да, рад.
Р о з е н б е р г (Вернеру). Ну вот видите, Вернер, доктор рад. И мы с вами сомневались в нем совершенно напрасно. Вы можете идти, доктор. Мне все ясно. Спасибо за откровенность. Вы поистине преданный человек. Это очень редко в вашей стране и тем более приятно.
Харитонов выходит.
В е р н е р. Зачем вся эта комедия? Если нужно расстрелять — расстреляйте или скажите мне, если вы сами неврастеник и не умеете. Но то, что вы делаете, — это не солдатская работа.
Р о з е н б е р г. У вас устарелые взгляды, Вернер. Изучение нравов входит в наши обязанности.
В е р н е р. Вы мне осточертели с вашим изучением нравов. Я завтра же попрошусь в полк, чтобы больше не видеть вас с вашим изучением нравов. Я буду убивать этих русских, будь они прокляты, но без ваших идиотских предварительных разговоров, которые мне надоели.
Р о з е н б е р г. Вы не будете пить чай?
В е р н е р. Нет. (Выходит.)
Х а р и т о н о в входит и бессильно прислоняется к притолоке. Входит М а р и я Н и к о л а е в н а с самоваром.
Х а р и т о н о в (тихо). Маша! Послушай, Маша!
М а р и я Н и к о л а е в н а. Что тебе?
Х а р и т о н о в. Я хочу тебе сказать…
М а р и я Н и к о л а е в н а. Что еще ты хочешь мне сказать?
Х а р и т о н о в. Я хочу тебе сказать… Нет, не могу. (Уходит.)
М а р и я Н и к о л а е в н а. Сейчас я принесу заварку.
Р о з е н б е р г (искоса смотрит на нее, держа в руке удостоверение). У вас, оказывается, был сын в армии?
М а р и я Н и к о л а е в н а. Почему был? Он в армии и есть.
Р о з е н б е р г. Нет, был. Или, как говорит ваш муж, к сожалению, был. Но теперь, как говорит опять-таки ваш муж, его, к счастью, нет. Но знаете, ваш муж рад, что его нет.
М а р и я Н и к о л а е в н а. Что вы говорите? Что вы говорите?
Р о з е н б е р г. Нет… вы не подумайте только, что это имеет какое-то прямое отношение ко мне. Я не был бы так жесток с матерью. Но ко мне случайно попало вот это. Поэтому я и говорю «был».
Мария Николаевна сжимает в руках удостоверение, тупо смотрит на него и так, не выпуская, садится за стол. Сидит молча, оглушенная.
(После паузы.) Я бы не рискнул вам сказать, но я подумал, что вы разделяете взгляды вашего мужа, а ваш муж сказал, что он рад этому, несмотря на свои родительские чувства.
Мария Николаевна молчит.
Что же вы молчите? Да, да, он так и сказал. Доктор!
Входит Х а р и т о н о в.
Доктор, вы ведь сказали, что вы рады, а?
Мария Николаевна поднимает голову, смотрит на Харитонова.
Харитонов молчит.
Или вы мне сказали неправду? Вы не рады?
Харитонов молчит.
М а р и я Н и к о л а е в н а (молча кладет удостоверение и говорит механически). Сейчас я вам заварю чай.
Р о з е н б е р г. Спасибо, прекрасно.
Мария Николаевна за спиной Розенберга и Харитонова подходит с чайником к одному шкафчику, потом к другому, аптечному. Порывшись там, возвращается к столу.
М а р и я Н и к о л а е в н а. Вот чай.
Р о з е н б е р г. Прошу вас, налейте. Знаете, солдатам всегда приятно, когда женская рука наливает им чай или кофе. Верно ведь, а, доктор?
Харитонов молчит.
Что вы молчите? Потеряли дар речи?
Мария Николаевна наливает Розенбергу чай.
Ну, доктор, может быть, вы выпьете чаю со мной, а? Вы взволнованы. Ничего. Выпейте. Вы же наш преданный друг. Я рад сидеть за одним столом с вами.
Х а р и т о н о в. Спасибо.
Р о з е н б е р г. Мария Николаевна, налейте чаю вашему мужу.
Пауза. Мария Николаевна смотрит на Харитонова, потом тем же механическим движением молча наливает чай и ему.
Ну, доктор.
Х а р и т о н о в. Я прошу простить, господин капитан, но мне дурно… я не могу…
Р о з е н б е р г. Ну, как угодно, как угодно.
М а р и я Н и к о л а е в н а (спокойно). Вам больше ничего не нужно, господин капитан?
Р о з е н б е р г. Нет, спасибо. Вернер, я иду к вам! (Взяв чашку, выходит.)
Харитонов сидит на диване, опустив голову на руки. Мария Николаевна стоит у стены. Молчание.