Натужно ревел мотор, но скорость «ковчега» не прибавлялась. А за бортом, вихрясь и подпрыгивая, бесновалось разноцветное пламя. Трудно стало дышать, щекотало в носу и горле, рябило в глазах, шумело в голове. А снаряды все сыпались и сыпались, как из прорвы.
Несколько мин разом подняли вокруг нашего бота фонтаны горящей нефти и золотисто-огненным дождем обдали палубу. На многих гвардейцах задымились шинели, гимнастерки. Кто-то вскрикнул, видимо, от ожога, и тут над нами пролетел снаряд так низко, что больно кольнуло в ушах. От неожиданности я присел и, оглянувшись, увидел, что этот снаряд метрах в двадцати сзади нас попал в плот и разбил его в щепки. А ведь на нем находилось до взвода людей. Страшным было это зрелище.
Капитан снял фуражку, постоял так несколько секунд и, чтобы успокоить бойцов, сказал:
— Ребята, до берега теперь рукой подать.
Над моим ухом резко свистнула пуля, и длинная пулеметная очередь трассирующих пуль прочертила воздух.
— Да, это уже винтовки с берега бьют, — заметил Харитонов и, шутя, добавил: — А ты, Калиныч, меньше маячь, а то фашистские пули так и ищут комиссаров.
— Готовьтесь к высадке да поторапливайтесь! — предупредил капитан. — Мне до рассвета надо успеть отвести бот на тот берег и там укрыть его.
— А здесь вы не могли бы перебыть до следующей ночи? — участливо спросил я.
— Что вы, товарищ комиссар! Вы еще не знаете, что здесь днем делается в воздухе и на земле. Потопят гады в два счета. А этому ботику много еще надо перебросить сюда людей и разного груза с того берега…
Суденышко стало замедлять ход. Не успело оно бросить якорь, как в воду прыгнул командир взвода 2-й пулеметной роты лейтенант Маховик. За ним последовали бойцы его взвода, а там и весь батальон. Кто вплавь, кто вброд, поднимая над головой оружие и боеприпасы, все спешили на берег, чтобы скорее укрыться под кручей от минометного огня.
Прощаясь с моряком, я поспешно обнял его сильные плечи, прыгнул за борт и крикнул:
— Ни пуха, ни пера тебе, морской волк!
Не знаю, слышал ли он это, потому что рядом с суденышком оглушительно грохнуло и взвихрило воду.
Батальон высадился севернее центральной городской пристани. Здесь, у самой воды, возвышалась отвесная круча, над которой проходила железная дорога. От этой дороги сразу начинался крутой подъем, откуда стреляли по нас гитлеровцы. Спуститься же к воде им не давала стрелковая рота 42-го гвардейского полка. Она занимала оборону вдоль железнодорожного полотна.
Взобравшись на кручу, Харитонов приказал командирам рот занять оборону по склону горы. Сам же, присев, стал выливать воду из сапог, приговаривая:
— Этак и Волга обмелеть может…
ПЕРВЫЕ СХВАТКИ
— Разрешите, товарищ майор? Вас с комиссаром ожидает на берегу заместитель командира дивизии полковник Борисов, — сообщил Архипов.
— Хорошо, сейчас будем, — ответил Харитонов и торопливо стал натягивать на ноги мокрые сапоги.
Спустившись под обрыв и разыскав Борисова, комбат доложил ему о благополучной переправе батальона через Волгу.
Приняв рапорт, полковник спросил:
— Свет какой-нибудь найдется у вас?
— Конечно, — ответили мы и разом включили свои карманные фонарики.
— А теперь присаживайтесь на землю и разверните свои карты.
Мы зашуршали новенькими картами, расстилая их на песке.
— «Городская пристань», нашли?
— Нашли.
— Выше нее метров на восемьсот по течению Волги «Пивоваренный завод».
— Есть «Пивоваренный завод».
— Так вот, против него мы как раз и находимся сейчас, — сказал полковник и начал объяснять боевую обстановку.
Она была настолько сложной и путаной, что трудно было разобраться, где проходила наша передовая, а где немецкая. 1-й батальон 42-го стрелкового полка, который форсировал Волгу головным отрядом дивизии, дрался уже где-то в районе городского железнодорожного вокзала. 39-й полк сражался на Мамаевом кургане; другие части наступали в центре города и продвинулись на три-четыре квартала от берега реки.
— Ваш батальон придается 13-й гвардейской стрелковой дивизии, ставится на один из самых ответственных участков — на стыке со стрелковой бригадой 62-й армии. Какое из ее подразделений будет вашим соседом, уточните сами. Справа подразделения 42-го стрелкового полка нашей дивизии. Его 2-я стрелковая рота занимает оборону вдоль железной дороги — это от воды метров пятьдесят. Рота будет находиться в тылу вашего батальона. Ее основная задача не пропустить фашистов вдоль берега. За железнодорожной линией, на прибрежной возвышенности, фашисты. Они занимают здание Госбанка, пивоваренный завод и жилые многоэтажные дома севернее него. Задача батальона: выбить противника с пивзавода и трех многоэтажных домов, закрепиться. В дальнейшем прочно удерживать левый фланг дивизии.
Поставив задачу, полковник обратил особое внимание на то, что фашисты обязательно попытаются вклиниться в стык дивизии и бригады, чтобы затем пройти вдоль берега, отрезать дивизию от реки.
— Все ясно, товарищ полковник, — заверил комбат и отдал распоряжение вызвать к себе командиров и политруков рот, поставил задачу и приказал создать штурмовые группы.
Получив направление и объекты, штурмовые группы приняли боевые порядки. Через несколько минут на склоне горы затарахтели автоматные выстрелы, загремели взрывы гранат, донесся глухой топот, какая-то возня. Кто-то громко крикнул: «Бей их, гадов, ребята!». Раздался хриплый стон, и тут же все утихло. Только изредка доносилась приглушенная команда: «Вперед, товарищи, вперед!» И снова отдаленный грохот сражения… Это штурмовые группы 1-й и 3-й пулеметных рот, сбив боевое охранение фашистов и преследуя их по пятам, вели бой в жилых домах.
Под стенами пивоваренного завода схватка развернулась по-иному. Здесь боевое охранение противника, не оказав никакого сопротивления, куда-то таинственно исчезло. Перебираясь от воронки к воронке, взвод лейтенанта Маховика подошел к стенам завода, из-за которых по крутой траектории поднялась белая ракета. В ее ярком свете Маховик успел сориентироваться: вправо от него громоздились жилые дома, влево тянулась высокая заводская стена. Вдоль нее расположилась часть бойцов, по которым фашисты били из пулеметов и автоматов. Другая часть пулеметчиков находилась на перекрестке улиц Набережной и другой, идущей от центра города к Волге.
При свете следующей ракеты лейтенант уточнил, где находятся заводские ворота, пробоины в стенах, направил туда удар своего взвода и подавил огневые точки противника. Однако как только пулеметчики поднялись и стали продвигаться, перед ними в черном проеме стены снова брызнули огневые струйки и свинцовый дождь забарабанил по земле. Сержант Ахметшин дал туда короткую очередь из автомата, и вражеский пулемет умолк. Тем временем сержант Андреев, бросив гранату в ворота, кинулся вперед, стреляя на ходу.
Часть бойцов его отделений проскочила в ворота, другая — в пролом стены. Завязался бой на заводском дворе.
— Иван Сидорович, ты оставайся здесь, а я поспешу к Маховику, — сказал Мартынов политруку Поленице и стал выбираться из воронки.
— Товарищ старший лейтенант, — вполголоса окликнул Мартынова командир взвода Джаваго, — со стороны Госбанка, по оврагу, к Волге продвигаются немцы. Они, видно, хотят отрезать нас от реки.
— Положение меняется, Иван Сидорович. Теперь ты ползи к Маховику, а я буду здесь.
Поленица надвинул поглубже на голову каску и, взяв с собой пулеметный расчет, пополз к воротам. Мартынов же приказал Джаваге перехватить своим взводом овраг, отрезать гитлеровцев от Госбанка. Но, когда командир взвода выполнил этот приказ, произошло непредвиденное: от Госбанка подоспела еще одна группа вражеских солдат.
Овраг наполнился трескотней пулеметов, автоматов, взрывами гранат. В темноте Мартынов не видел, но по стрельбе определил, что фашисты окружают взвод Джаваги. Ротный поспешно доложил об этом комбату и приказал лейтенанту Коломойцеву подтянуть свой взвод к юго-восточному углу заводской стены, ударить по группе гитлеровцев, атакующих взвод Джаваги со стороны Госбанка. С территории завода поднялись, одна за другой, две белые ракеты и ярко осветили овраг.