На заводах отрасли производилась техника для инженерных войск армии, и особенно для ракетных войск. Вот в этих типах вооружения у меня опыта было мало. От Байконура до знаменитых систем железнодорожных ракетных комплексов (гроза американцев) во все требовалось вникнуть и обеспечить их и разработку, и производство. Накопленный здесь опыт создания и производства этого типа вооружения мне очень пригодился в дальнейшем, когда я возглавлял правительство СССР.
Прошло несколько лет. В 1998 году умирает первый заместитель председателя Госплана СССР. Конечно, нам, промышленным министерствам, было небезразлично, кто будет новым первым заместителем Н.К. Байбакова. Это было вызвано тем, что по традиции первый заместитель председателя Госплана вплотную занимался проблемами промышленных министерств.
Вдруг поползли слухи — а Москва в этом отношении похожа на большую деревню, где слухи мгновенно доходят с одного края до другого, — о кандидатах на этот пост. Среди других фамилий прозвучала и моя. Это меня чрезвычайно насторожило, так как у меня еще не до конца зарубцевались раны от перехода с завода в министерство. Действительно, вскоре меня пригласил к себе Н.К. Байбаков и в беседе сделал предложение пойти к нему первым замом. Благодаря «сарафанному радио» я был уже подготовлен к этому предложению. Мой ответ был категоричен — нет! Мои доводы были: «Я тяжело вживаюсь в деятельность одной отрасли, т. к. работа здесь в корне отличается от заводской жизни. Госплан же — это безбрежный океан, и я не понимаю, как здесь нужно работать. Я привык к конкретным делам — здесь же даже трудно представить себе конкретные результаты». Байбаков убеждал меня в обратном, но, наученный горьким опытом своего переезда в Москву и замены родного завода пусть и на высокий министерский пост, я занял непримиримую позицию и решил не повторять своих ошибок. Нужно было бороться.
Мои первые попытки найти защиту у заместителей Председателя Совмина, у Секретарей ЦК, связанных с промышленностью страны, в том числе оборонной, ни к чему не привели. Везде выражали мне сочувствие, так как все прекрасно знали деятельность и особую роль в стране Госплана СССР, но в то же время заявляли, что помочь не могут, так как вопрос уже предопределен «наверху», на «Старой площади».
Наконец наступил день, когда меня официально пригласили на заседание Политбюро ЦК. У меня еще теплилась надежда, что там я попытаюсь убедить всех, чтобы меня оставили работать в министерстве. Однако перед тем как мне войти в зал заседаний ПБ, ко мне обратился руководитель отдела машиностроения ЦК Василий Семенович Фролов. Учитывая, что и мой завод, да и министерство по партийной линии относились к этому отделу ЦК, я знал его очень хорошо. Это был весьма умный и порядочный человек. В войну он работал на соседнем с Уралмашем заводе и делал хорошие зенитные орудия. Здесь же он обратился ко мне с личной просьбой — не настаивать на Политбюро на том, чтобы меня не назначали в Госплан. Он сказал, что все равно меня назначат, а ему как партийному руководителю машиностроения страны грозят большие неприятности из-за того, что за многие годы так и не смог воспитать из меня сознательного человека. Я не мог его не услышать. При официальной процедуре назначения Генсек Л.И. Брежнев после сообщения секретаря по кадрам, обращаясь ко мне, бросил: «Ну и попался же ты!» И я понял, что ему известны мои походы в ЦК и в Совмин. Вот так появился в стране первый заместитель Госплана СССР в ранге министра СССР.
После разрушения Советского Союза в течение уже более четверти века Россия живет в новой экономической модели, взятой на вооружение Е. Гайдаром и его единомышленниками и одобренная «великим экономистом» Б. Ельциным. Для реализации положений чикагской школы Фридмана необходимо было уничтожить до основания действовавшую в СССР экономическую систему. Вместо того чтобы тщательно проанализировать ее и взять с собой необходимые социально-экономические элементы, оставив в прошлом все ненужное и отжившее, — произошел сокрушительный разгром всего советского. Разрушали все и вся, не имея ни малейших навыков материализации новой чисто монетарной экономической модели. Сплошная приватизация, капитальный слом системы государственного управления, стремительное расслоение в обществе и появление в нашей жизни социального неравенства. Это далеко не все удары — не минула чаша сия медицины, образования и т. д. Не случайно 1990-е годы одни назвали «лихими», другие — «окаянными» днями.