Бетонные ступени крыльца горячо накалены солнцем. Виктор садится, закуривает и посматривает на нижний конец улицы, откуда, по его мнению, должен появиться милицейский «газик». Внизу виден широкий, усаженный деревьями проспект, по которому в два потока двигаются автомашины. На углу толпа людей обступила синюю тележку с газированной водой.
Виктор смотрит на всё это отсутствующим взглядом: мысли его у машины. Скорей бы до неё добраться, сесть за руль! Неужели это скоро случится? Виктор вскакивает и начинает ходить по узенькому тротуару под окнами отделения милиции. Из одного окна слышится телефонный разговор. Вот как! Кажется, говорят о нём!
— Понимаете, Владимир Павлович, он из больницы удрал…
«Почему он говорит, что я удрал? — недоумевает Бартенев, — Ведь я же ему сказал, что выписали меня законно. Не поверил, что ли?»
— С Киевщины он, с Украины, комсомолец… Хорошо-то хорошо, да вот помочь надо парню. Как чем? Машину-то, поди, перебрать надо, просмотреть. Надо с честью проводить человека — грузовик-то ведь с целинных земель, не какой-нибудь аварийщик!.. Что же, что суббота? Наоборот, даже хорошо, что суббота… Соберём мы завтра спозаранку с десяток слесарей и шофёров и завтра быстренько провернём это дело… Согласятся! Не было ещё такого случая, чтобы рабочий класс отказался помочь товарищу в беде. Да мы с автоинспектором сами провернём это дело, только ваше принципиальное согласие нужно, товарищ директор… Ну вот, всё. в порядке, всего доброго!
Слышно, как звякает положенная на место трубка…
Первое мгновение Виктор доволен и обрадован: это хорошо, что ему помогут просмотреть и перебрать машину. Безусловно, она в этом нуждается, столько времени простояла под открытым небом. Но потом Бартенева охватывает тревога: нет, тут что-то не так! С машиной случилось что-то посерьёзнее, иначе зачем же её ремонтировать? Словно сквозь сон он припоминает, как покидал машину: спустил воду, снял прерыватель, отключил зажигание, — словом, всё хорошо подготовил, прежде чем оставить её там, на лесной поляне. Неужели раскулачили?
Желание поскорее увидеть машину, узнать, в каком она состоянии, становится просто нестерпимым. Нет, не может он больше томиться здесь, надо двигать на Светлое! Виктор подходит к толпящимся у тележки с газированной водой людям и расспрашивает дорогу на Светлое…
Двадцать пять километров! Для машины это сущий пустяк, а пешком… Всё равно надо идти! Он выходит из посёлка, долго шагает вдоль бесконечно длинного заводского забора, бредёт по серой, пыльной ленте дороги.
Больница даёт о себе знать: уже через полчаса он весь покрывается потом, дышит тяжело, ноги становятся зыбкими и слабыми. «Хоть бы попутная попалась!» — думает он, оглядываясь. Дорога пуста, ни одной машины не видно. На склоне пологой горы ослепительно белеет гряда многоэтажных домов посёлка. Лучше ему было остаться в посёлке…
Понурившись, Виктор шагает дальше. Звонко погрохатывая гусеницами, навстречу ползёт трактор. Виктор окидывает его равнодушным взглядом, но глаза останавливаются на грузовике, прицепленном к трактору. Инстинктивно он всматривается в номер на борту машины. Цифры видно слабо, они выглядят какими-то размытыми, неясными. С трудом удаётся разобрать: 14–45. Появление этих цифр так неожиданно, что несколько секунд Виктор стоит неподвижно, не веря своим глазам, потом сбегает с обочины, догоняет уже проехавшую мимо машину и отчаянно стучит в дверцу.
— В чём дело? — выглядывает Колокольцев.
— Стой! Стой! — кричит Виктор, шагая рядом с кабиной и поминутно оглядываясь назад, на борт грузовика, на размытый водой номер.
— А что такое? — вновь спрашивает Колокольцев, сердясь, что этот бестолковый встречный не понимает, что остановить машину невозможно: ведь она идёт не своим ходом, а на прицепе у трактора.
— Остановись! Будь другом, остановись! — продолжает упрашивать Бартенев.
— Да как же я остановлюсь, чудак! Не видишь, что ли? — злится Колокольцев, мотая головой в сторону трактора.
Виктор смотрит вслед «Сталинцу». Да, трактор… Он чувствует, что не в силах догнать его. Он вообще не в состоянии больше двигаться. Пошатываясь, колеблющейся походкой он бредёт к обочине и бессильно опускается на траву.
Колокольцев и ребята следят за ним.
— Неладно что-то с ним, Анатолий Иваныч! — говорит Семён.
— Наверное, больной, — добавляет Павлик.
— Хватил лишнего, а не больной, — сердится Колокольцев, но всё же вынимает свисток, останавливает трактор, подходит к Виктору и строго спрашивает:
— В чём дело? Что случилось?
Виктор молчит. Он тяжело дышит, капли пота проступили на лбу.
— Да ты что, товарищ?
Больной или хлебнул лишнего?
С усилием усмехнувшись, Виктор произносит:
— Какой там хлебнул!
Так вот пришлось… Не ждал свою машину встретить. Как обухом по голове ударило!
Протяжно присвистнув,
Колокольцев с любопытством осматривает Бартенева:
— Так она твоя?!
Подходят остальные и молча окружают их.
— Моя, ребята, моя!
Как только вы её раздобыли?
— Раздобыли, — сухо произносит Колокольцев.
Он не любит аварийщиков, а этот парень, по его мнению, аварийщик из самых отчаянных — умудрился загнать машину на дно озера. — Раздобыли, как не раздобыть! Только чего это стоило, вот в чём вопрос…
— Погоди, Анатолий Иваныч, — вмешивается Василий Дмитриевич, подошедший к ним. — Не тревожь парня! Сперва разберись, как и что, потом попрекать будешь. Семён! Быстренько тащи сюда ведёрко с водой! Напоить надо человека.
Виктор пьёт жадно и много, затем, оторвавшись от ведёрка, оглядывается на обступивших людей и смущённо улыбается:
— Оказывается, пить очень хотелось. Теперь лучше…
Они размещаются в машинах и продолжают путь. Впереди чернеют контуры завода, дымное облако, словно туча мошкары, вьётся над ним. Пустырь, отделяющий завод от посёлка, густо заполнен толпами людей: видимо, кончилась смена.
Павлик, опершись локтями на кабину, смотрит вперёд, на белеющий на тёмном фоне лесистой горы посёлок и думает: каким непохожим оказался водитель грузовика на того, которого он себе представлял, ничего общего с Василием Дмитриевичем! Совсем обыкновенный паренёк, немногим побольше Семёна. А уже работает на целине, водит машину…
Митя висит над бортом грузовика и слушает разговор, который происходит сейчас между Колокольцевым и Бартеневым, надеясь узнать какие-нибудь подробности из этой таинственной истории с грузовиком.
— Этот-то… Которого на дороге подобрали… Из больницы убежал… — докладывает он Павлику и продолжает слушать.
— Завтра машину перебирать будут… Рабочие нашей автобазы выйдут… Вроде воскресника… Сам Иван Алексеич сказал. Пойдём завтра, Павка? — Прислушавшись ещё, Митя с огорчением сообщает: — А про то, как машина на дно озера угодила, сам ничего не знает…
Машины выходят на улицы посёлка и под любопытными взглядами идущих со смены рабочих направляются к заводской автобазе.
ЗИМНЯЯ ДОРОГА
К полудню просмотр и переборка грузовика закончены.
Смущённый Виктор Бартенев стоит рядом с машиной и пожимает протянутые к нему руки. Десятки рук, покрытых ссадинами и царапинами, в коричневых пятнах ржавчины и тёмных мазках мазута. Вот сколько ребят не пожалело выходного дня, пришло помогать ремонтировать машину! Сделали большое дело, а ему даже нечем отблагодарить!