Дахор резко выхватил свиток, его пальцы сжали пергамент, как будто могли разорвать его вместе с тревожными известиями. Развернув текст, он углубился в чтение. Каждое слово резало по живому. Зверь внутри ощутил угрозу и зашипел громче. Его змею не нравилось, что кто-то покушается на его территорию, и шипение становилось все настойчивее.
Император поднял взгляд на слугу, его лицо было неподвижным, но алые глаза полыхали огнём.
— Советник саш Маарц слышал об этом? Выяснилось кто стоит за этим? — голос его звучал, как удар стали по камню.
Слуга нервно сглотнул.
— По нашим данным, заговорщики использовали свиток, доставленный из Академии. Его происхождение точно неизвестно, но мы подозреваем, что это работа эльфийских магов из фракции восточного крыла. Они могли получить доступ через ректора Академии...
Эти слова, как удар молнии, пронзили разум Дахора. Академия. Итой. Связь была слишком очевидной, чтобы её игнорировать. Как бы он не оттягивал очевидное, Итой предатель. Он позволил им забрать свиток! Необходимо уничтожь его, прежде чем он хаос поглотит его самого.
Но Дахор подавил внутренний шёпот, заставив себя сосредоточиться. Его голос стал ещё холоднее, почти безэмоциональным.
— Увеличить охрану у артефакта. Перекройте все выходы из столицы. Никто не должен покидать Иаркан без моего личного разрешения. Немедленно удвойте агентурную сеть в Академии. Я хочу знать каждое их движение.
Слуга торопливо поклонился и исчез за дверью, оставив Дахора в одиночестве. Император вернулся к окну, но теперь его взгляд был тяжёлым, полным ярости и сомнений. Сердце Пламени — его сила, его сущность, его власть. Без неё он станет слабым, и они знают это. Они всегда знали.
В голове звучал шёпот зверя, но теперь к нему примешивался голос разума. Аб-Акра, Итой, Сердце Пламени, хранимая — всё складывалось в картину, которая медленно вытесняла сомнения.
Они хотят ослабить его и свести. Эта ситуация с искрой как нельзя лучше соответветствовала их целям. Он действительно едва не обезумел, если так продолжится и дальше, его начнут контролировать.
Дахор стиснул зубы. Воспоминания о прошлом всплыли в его сознании. День, когда советники впервые предложили ему хранимую. Тогда он отказался, зная, что это была не забота о его змее, а попытка ослабить его власть. Теперь всё повторялось, только его лучший друг не погнушался воспользоваться связью с хранимой и извратил ее на свой манер.
И все для чего? Лишь бы ослабить его?
ЗА НЕСКОЛЬКО МИНУТ ДО РАССВЕТА.
Тишину разорвал гулкий хохот, громоподобный, наполненный горечью и отчаянием. Смех был резким, как удар, и столь же болезненным. Дахор откинул голову назад, позволяя звуку заполнить всю комнату, отразиться от стен, проникнуть в самые тёмные углы. Это был не смех правителя, а крик существа, захваченного в плен собственным разумом.
Огонь в камине ярко вспыхнул, будто вторя этому разладу. Его пляшущие языки света отбрасывали тени, которые казались живыми, извивающимися, как змеи. Дахор с силой ударил хвостом по полу, заставляя дрожать стены.
— Они хотели безумца? — прошептал он, его голос звучал низко, почти как рык. — Что ж, они его получат.
Зверь внутри шевельнулся, глухо зашипел, как будто почувствовал этот момент. Он ожидал действий. Но ничего не произошло. Вместо этого Дахор замер, и смех стих так же резко, как начался. Глухая, тяжёлая тишина окутала кабинет.
Император рухнул на тахту. Свет свечей дрожал, отражаясь в его глазах, алых, как кровь, но потускневших. Его когтистые пальцы впились в подлокотники тахты, оставляя глубокие борозды на древнем дереве. Вокруг него царила тишина, но внутри — нет. Внутри всё кипело. И в этом хаосе, как острый осколок, звучало шипение зверя.
Дахор был сломлен душевно, змей скреб кожу изнутри чувствуя внутренний разлад своей второй половины. Звериной половинке сознания было достаточно быть уверенным, что если быть рядом с исссскрой, все нормализуется.
— Молчи, — прошептал Дахор, но даже сам знал, что приказ был слабым, почти умоляющим.
Змей внутри напрягся, и Дахор ощутил, как его чешуйчатое тело извивается в глубине сознания, закручиваясь в тугое кольцо. Каждый шорох, каждый шипящий вдох зверя отдавались эхом в его голове.
Не сссмей — змей с силой шипел, и это было не обвинение, а утверждение. — Дажшшше не думай...
Дахор стиснул зубы, но зверь внутри продолжал. Его слова были как яд, расползающийся по венам.
Почему он колебался? Он должен был уничтожить его раньше. Зачем слушал совесть? Зачем дал ему приблизиться настолько, что теперь становилось так больно.