В результате Петр Абеляр сначала тайно бежит из Сен-Медара в Провен, во владения покровительствовавшего ему графа Тибо IV Великого (Тибо II Шампанского, 1102—1152), а потом — после того как кто-то подарил ему участок земли на берегу Ардюссона близ Ножан-сюр-Сен, — основывает там посвященный Св. Духу- Утешителю ораторий Параклет (Paracletus), куда стекаются многочисленные ученики и вокруг которого вскоре образуется новая школа. Но в то же время такой авторитет, как сам св. Бернард Клервоский («О ступенях смирения и гордыни»: «De gradibus humilitatis et superbiae», ок. 1121; и др.), полагавший, что «хотя логика - и детская игра, она может стать опасной игрушкой в плохих Руках», стал обвинять Петра в «глупословии» (stultologia как замена «богословия»: theologia), в незнании только слова «не знаю» («nescio»), в еретической «игре в диалектическое искусство» («in arte dialectica lusit»), при которой «он и Бога превратил в публичный спектакль» и «сует голову в заоблачные выси и критически рассматривает высшие материи Бога, и потом напоминает нам о невыразимых словах, которые человеку не дозволено произносить». От Бернарда же Петр заслужил сравнение с филистимским единоборцем Голиафом из Гефа (1 Цар. 17, 1-58), апокалиптическим семиглавым зверем (Откр. 13, 1-8), змеей и гидрой; называя его «сумасшедшим Эмпедоклом», «бредящим безумцем», «злым магом», «скоморохом» («шутом», «жонглером»: joculator), «Петром Лаятелем» (Pierre Aboilard), а также - иронически — «вторым Аристотелем» и «пятым евангелистом». Бернард - столь же иронически — замечает: «И ничего не остается от него скрытым, ни в адских глубинах, ни во всевышних. И самому себе он представляется великим, рассуждая о вере противно вере и свободно бродя среди того, что выше его, среди чудесного и великого, которое он исследует, измышляя ереси». В целом же Бернард приходит к следующему выводу относительно лицемерного характера и поведения Петра: «Это человек, сам с собой не сходственный, внутри Ирод, снаружи Иоанн; весь он двусмыслен, и нет в нем ничего от монаха, кроме звания и одеянья (Homo sibi dissimilis, intus Herodes, foris Joannes, totus ambiguous, nihil habens de monacho praeter nomen et habitum)».
В такой обстановке Петр Абеляр помышляет одно время даже о бегстве к язычникам (точнее, по-видимому, к мусульманам в Аль-Андалус), «чтобы там, среди врагов Христа, под условием уплаты какой-нибудь дани спокойно жить по-христиански» («Hist, calam. mear.», XII), но в 1125 г. он принимает предложение монахов аббатства Св. Гильдасия Рюиского (Сен-Жильда- де-Рюи, Abbatia Sancti Gildasii Ruyensis, Бретань) близ Ванна стать их аббатом. Параклет же - с разрешения Иннокентия II (1130—1143) — он передал Элоизе и возглавляемой ею монашеской общине, после того как она, к тому времени настоятельница Аржантёя, была изгнана из него в 1129 г. вместе со всеми сестрами аббатом Сен-Дени Сугерием, восстановившим, таким образом, забытые права Сен-Дени на этот приорат. Однако в 1132 г. Петр, так и не сумевший наладить отношения с не привыкшими к строгой дисциплине монахами: «О, сколько уже раз они пытались погубить меня отравой, подобно тому, как это бывало и с блаженным Бенедиктом» («Hist, calam. mear.», XV), - бежит из Сен-Жильда-де-Рюи в Париж и с 1136 г. вновь читает лекции по диалектике на холме Св. Женевьевы, где его учениками были двое будущих пап — Гвидо из Читта-ди-Кастелло, т.е. Целестин II (1143—1144), в чьей личной библиотеке впоследствии, несмотря на укоры со стороны Бернарда Клервоского, будут храниться книги Петра («Theologia Summi boni», «Sic et Non», etc.), и Джачинто Бобоне, т.е. Целестин III (1191-1198), который, пребывая в сане субдиакона, будет в 1140/41 г. защищать Петра на соборе в Сансе; девятнадцать будущих кардиналов; более пятидесяти будущих епископов Франции, Германии, Италии (включая Петра Ломбардского и Иоанна Солсберийского); а также Готфрид Осерский («Super Apocalypsim»), Арнольд Брешианский и др.
«Далекая Бретань направляла к тебе на обучение своих невежественных, крепких телом сыновей. Уроженцы окрестностей Анже, подавляя свою грубость и преодолевая неотесанность, принялись тебе служить. Жители Пуату, гасконцы, иберийцы, нормандцы, фламандцы, тевтоны и швабы сговаривались, дабы восхвалять тебя и посещать твои лекции, проявляя при этом великое усердие; все жители города Парижа и обитатели всех провинций Галлии, как близких, так и далеких, жаждали внимать твоим речам, словно никакая мысль, имеющая отношение к науке, не могла быть высказана ничьими устами, кроме твоих, - писал, обращаясь к Петру Абеляру его современник и горячий поклонник Фульхерий Дёйльский. — Рим посылал к тебе в учение своих учеников; этот город, прежде даровавший слушателям своих школ знания по всем искусствам, теперь, отправляя к тебе своих школяров, показывал, что, будучи городом большой учености, он признает, что ты обладаешь еще большей ученостью. И ни дальняя дорога, ни высоченные горы, ни глубокие пропасти, никакие тяготы пути не могли помешать школярам спешить к тебе, невзирая на все опасности и на грабителей». Впоследствии Герхох Райхерсбергский, автор трактата «Против двух ересей» («Contra duas haereses», 1147) и «Книги о новшествах этого времени» («Liber de novitatibus huius temporis», 1156), будучи, напротив, активным критиком Петра (за пропагандируемое им христологическое учение), также, не без сожаления для себя, заметит, что его ученики заполнили европейские школы подобно апокалиптической саранче (Откр. 9, 3—11).
Но в 1138 г. Гильом из Сен-Тьерри в письме Бернарду Клервоскому призывает последнего принять соответствующие меры против распространения неортодоксального догматического учения Петра Абеляра. С другой стороны, и сам Петр, будучи проинформирован Элоизой, пишет письмо Бернарду, в котором обвиняет его в том, что тот, посещая Параклет, употребил в молитве Господней (Oratio Dominica) выражение «хлеб наш сверхсущностный» (panem nostrum supersubstantialem), вместо привычного «хлеб наш насущный [т.е. каждодневный]» (panem nostrum quotidianum), - в качестве варианта перевода на латынь греческого «тоѵ адтоѵ гцасоѵ тоѵ ётиоистюѵ». В ответ Бернард составляет перечень еретических заблуждений Петра из девятнадцати пунктов: 1) Quod Pater sit plena potentia, Filius quaedam potentia, Spiritus Sanctus nulla potential, 2) Quod Spiritus Sanctus non sit de substantia Patris aut Filii, 3) Quod Spiritus Sanctus sit anima mundi, 4) Quod Christus non assumpsit carnem ut nos a iugo diaboli liberaret, 5) Quod neque Deus et homo neque haec persona quae Christus est sit tertia persona in Trinitate, 6) Quod liberum arbitrium per se sufficiat ad aliquod bonum, 7) Quod ea solummodo possit Deus facere vel dimittere vel eo modo tantum vel eo tempore quo facit, non alio, 8) Quod non contraximus culpam ex Adam, sed poenam tantum, 9) Quod non peccaverunt qui Christum ignorantes crucifixerunt, et quod non sit culpae ascribendum quidquid fit per ignorantiam, 10) Quod in Christo non fuerit spiritus timoris Domini, 11) Quod potestas ligandi atque solvendi apostolis tantum data sit, non etiam successoribus eorum, 12) Quod propter opera nec melior nec peior efficiatur homo, 13) Quod ad Patrem, qui ab alio non est, proprie vel specialiter attineat omnipotentia, non etiam sapientia et benignitas, 14) Quod etiam castus timor excludatur a futura vita, 15) Quod diabolus immittat suggestions per appositionem lapidum sive herbarum, 16) Quod adventus in fine saeculi possit attribui Patri, 17) Quod Deus nec debeat nec possit mala impedire, 18) Quod anima Christi per se non descendit ad inferos, sed per potentiam tantum, 19) Quod neque opus neque voluntas neque concupiscentia neque delectatio quae movet earn peccatum sit, nec debemus earn velle exstingui («Contra quaedam capitula errorum Abaelardi», «Capitula haeresum Petri Abaelardi», «Epistula de erroribus Petri Abaelardi», 1140).
Далее, Бернард Клервоский представляет указанный список на рассмотрение Сансского собора (1140/41), который готовит и передает в Рим осуждение - отказавшегося от диспута в надежде на оправдание со стороны папы — Петра Абеляра: как арианина за его учение о Святой Троице, как несторианина за учение о личности Христа и как пелагианина за учение о божественной благодати. Бернард направляет также в адрес Иннокентия II специальное обвинительное послание, в котором пишет, что Петр в своих попытках доказать, что Платон был христианином, по сути, доказывает, что сам он — язычник. В результате папа подтвердил приговор собора, осудив, кроме того, и взгляды Арнольда Брешианского. Интересно, что, по сообщению Винсента из Бове, когда Петр встретился на Сансском соборе с одним из его участников — Гильбертом Порретанским, то, как бы предвидя события реймсского собора 1148 г., на котором Гильберта также будут привлекать к церковному суду, с явным намеком процитировал ему строку из «Посланий» Горация: «Дело о скарбе твоем, стена коль горит у соседа (Nunc tua res agitur, paries nam proximus ardet)» («Epistulae», I, 18) («Spec, hist.», XXVII, 86). По завершении работы собора Петра, направившегося было в Рим, но по дороге узнавшего о том, как его дело было решено Святым престолом, приютил у себя симпатизировавший ему клюнийский аббат Петр Достопочтенный, который организовал также личную встречу отрекшегося от ряда своих положений Петра с Бернардом Клервоским и примирил их друг с другом (после чего Иннокентий II отменил все направленные против Петра санкции). В заключительном послании к Элоизе Петр написал буквально следующее: «Своенравные отступники, для которых мудрость — нечто вроде притона, признали, что я великий логик, однако основательно заблуждавшийся в толковании слов святого Павла. Они признают тонкость моего ума, но сомневаются в чистоте моей христианской веры. Я не хочу быть вторым Аристотелем, если это значит, что я должен отделить себя от Христа...»