По кончине Петра Абеляра, находившегося на излечении в основанном в 584 г. королем св. Гунтрамном (561—592) и входившем в Клюнийскую конгрегацию аббатстве Св. Марцелла (Сен-Марсель, Abbatia Sancti Marcelli, Бургундия), его тело было предано земле в Параклете, где двадцать два года спустя рядом с ним была похоронена и Элоиза. В эпитафии ему было сказано: «Сократ галлов, великий Платон Запада, наш Аристотель, величайший или равный ему среди логиков! Абеляр был князем ученых мира, с разнообразными талантами, тонкий и проницательный, покоряющий все силой своего ума. Он стал воистину победителем, когда, вступив в Клюни, обратился к истинной философии Христа»; на его могиле имелась следующая надпись: «Здесь лежит Петр Абеляр. Ему единственному было открыто все, что было доступно познанию (Petrus hie iacet Abailardus. Huic soli patuit scibile quidquid erat)». После разрушения Параклета во время Французской революции (1792) прах Петра, помещенный сначала в основанное в 541 г. Хильдебертом I (511—558) парижское аббатство Св. Германа в Лугах (Сен-Жермен-де-Пре, Abbatia Sancti Germani a Pratis), был в результате перезахоронен в 1816 г. вместе с прахом Элоизы на кладбище Пер-Лашез в Париже. В народной памяти о нем сохранилась — пересказанная, в частности, в сочинении доминиканца Стефана де Бурбона «Примеры» («Exempla», 1250—1261) - следующая легенда: однажды французский король, вероятно, Людовик VI Толстый (1108—1137) или Людовик VII Молодой (1137—1180), раздраженный популярностью Петра, запретил ему читать лекции на земле Франции, однако тот все равно продолжал давать уроки, находясь при этом не на земле, а на воде, т.е. в лодке на поверхности Сены (слушатели же его располагались на речном берегу); когда король распространил свой запрет и на воды Франции, Петр стал преподавать в воздухе, забравшись на дерево; в результате король, оценив его находчивость и остроумие, снял все свои запреты.
Кроме вышеупомянутого сочинения о Святой Троице, перу Петра Абеляра принадлежат глоссы к «Категориям» и к «Об истолковании» Аристотеля, комментарии к «Введению в “Категории” Аристотеля» («Introductio in Categorias Aristotelis») Порфирия и к «О топических различиях» («De differentiis topicis») Боэция, а также «Толкование на Шестоднев» («Expositio in Hexaemeron», 1136), «Толкование на Послание ап. Павла к Римлянам» («Expositio in Epistolam Pauli ad Romanos», после 1136), «Толкование на молитву Господню» («Expositio Orationis Dominicae»), «Толкование на Апостольский Символ веры» («Expositio Symboli apostolorum») и «Толкование на Афанасиев Символ веры» («Expositio fidei in Symbolum Athanasii»). Среди его логических работ, помимо «Logica nostrorum petitioni», «De intellectibus», «Sententiae», выделяются разрабатывающая проблему универсалий «Логика для начинающих» («Logica ingredientibus», 1114) и «Диалектика» («Dialectica», 1118-1134), посвященная анализу высказываний и их составляющих, разбору силлогизмов, определений и правил логического следования (импликации), таких, например, как: 1) если антецедент истинен, то истинен и консеквент («Si antecedens verum est esse, et consequens»), или никакая истина не влечет ложь («Nullum verum infert falsum»); 2) если антецедент возможен, то возможен и консеквент («Si antecedens possibile est esse, et consequens»); 3) если консеквент ложен, то ложен и антецедент («Si consequens esse falsum est, et antecedens»); 4) если консеквент невозможен, то невозможен и антецедент («Si consequens esse impossible est, et antecedens»).
К произведениям Петра на теолого-философскую тематику относится прежде всего «Да и Нет» («Sic et Non», 1122—1125) - разделенное на сто пятьдесят восемь вопросов (quaestiones) собрание противоречащих друг другу мест из Священного Писания и творений Святых Отцов, призванное — ввиду отсутствия в нем ответов на поставленные проблемы — служить материалом для самостоятельных упражнений студентов в диалектическом мастерстве и потому сыгравшее большую роль в разработке схоластического метода: «В свете этих соображений я попытался свести вместе различные высказывания Святых Отцов... и сформулировать некоторые вопросы, которые возникли по поводу кажущихся противоречий в их утверждениях. Эти вопросы должны побудить молодых читателей к усердным поискам истины и способствовать развитию их мыслительных способностей (His autem praelibatis, placet, ut instituimus, diversa sanctorum Partum dicta colligere... aliqua ex dissonantia, quam habere videntur, quaestionem contrahentia, quae teneros lectores ad maximum inquirendae veritatis exercitium provocent et acutiores ex inquisitione reddant)» (Prologus). Среди иных произведений того же рода: «Этика, или Познай самого себя» («Ethica seu liber dictus Scito te ipsum», 1132/35), неоконченный «Диалог между философом, иудеем и христианином» («Dialogus inter Philosophum, Judaeum et Christianum», 1141/42), a также «Введение в теологию» («Introductio ad theologiam», 1113), или «Школьная теология» («Theologia scholarium»), ее расширенная редакция «Христианская теология» («Theologia Christiana», 1122-1125), «Краткое изложение христианской теологии» («Epitome theologiae christianae», после 1136), «Апология против Бернарда» («Apologia contra Bernardum», после 1141), «Задачи Элоизы с разрешениями Петра Абеляра» («Heloissae Problemata cum Petri Abaelardi solutionibus») и др.
Кроме того, Петр Абеляр является автором ряда стихотворений — «Гимнов» («Hymni», 1130-1139), шести «Плачей» («Ріапсtus»), нравоучительной «Памятки для Астролябия» («Monita ad Astrolabium») и др., проповедей («Sermones»), двадцати шести писем к Элоизе и св. Бернарду Клервоскому («Epistolae»): при этом его письма к Элоизе, холодные, в отличие от ее пылких посланий, и пропитанные, по ее словам, «желчью с полынью», — впервые были переведены на французский язык Жаном де Мёном, создателем второй части «Романа о Розе» («Roman de la Rose», 1268-1279). В адрес анонима, которого Петр, вероятно, все же имея в виду самого себя, называет «возлюбленнейший мой во Христе брат и ближайший спутник в жизни», им было написано также знаменитое утешительное послание (consolatoria): «чтобы, сравнивая с моими, ты признал свои собственные невзгоды или ничтожными, или незначительными и легче переносил их». Эта, по жанру стоящая на стыке самоапологии и автоагиографии «История моих бедствий» («Historia calamitatum mearum», 1135/36) - ярчайшее свидетельство непомерной гордыни, самолюбования, тщеславия, завистливости, эгоизма и доходящей до паранойи мнительности ее автора, чье внимание всецело сосредоточено лишь на собственной, всех превосходящей, персоне. Интересен отклик на данное сочинение со стороны св. Бернарда: «Он долго молчал; но пока он молчал в Бретани, он накапливал злобу, и теперь во Франции он порождает беззакония»; сделав по ознакомлении с содержанием книги Петра вывод о том, что совесть его не чиста, Бернард цитирует соответствующее место из Священного Писания: «Вот, нечестивый зачал неправду, был чреват злобою, и родил себе ложь. Рыл ров, и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил. Злоба его обратится на его голову, и злодейство его упадет на его темя» (Пс. 7, 15—17). Позднее, однако, тот же Жан де Мён перевел указанный труд Петра на французский язык, а Франческо Петрарка, читая его, оставил на полях манускрипта целый ряд сочувственных пометок.
На характер предложенного Петром Абеляром решения проблемы соотношения веры и разума особое влияние оказало то, что он, «считая уже себя единственным сохранившимся в мире философом (cum jam me solum in mundo superesse philosophum estimarem)» («Hist, calam. mear.», V), являлся убежденным сторонником диалектики как «науки высказывания» (scientia ser- mocinalis), которая призвана с помощью правильного языкового анализа разоблачать «хитросплетения слов» (argutiae verborum) и ложные аргументы софистики. Поскольку Бог наделяет разум каждого человека способностью к богопознанию, то, используя предлагаемые диалектикой доказательства, античные философы, по мнению Петра, самостоятельно пришли ко многим истинам христианства (например, к учению о Святой Троице и грядущем Боговоплощении); Откровение же, здесь Петр следует Юстину Философу и Оригену — сделало доступным для всех то, что ранее было известно лишь образованным (более того, богодухновенные писатели, согласно Петру, немало и позаимствовали у древних мудрецов). Таким образом, и мы не должны удовлетворяться лишь верой как «уверенностью в невидимом (rerum argumentum non parentum)» (Евр. 11, 1), т.е. как основанном на привычке или предположении суждением о неявных вещах: «Fides quippe dicitur existimatio non apparentium, cognitio vero ipsarum rerum experientia per ipsam earam praesentiam» («Introd. ad theol.»). Исходя из утверждения, заявленного в Прологе к «Да и Нет», согласно которому «сомнение приводит нас к исследованию, а исследование ведет нас к истине (dubitando enim ad inquisitionem venimus, inquirendo veritatem percipimus)», а также ссылаясь на текст Священного Писания: «Кто скоро доверяет, тот легкомыслен (Qui cito credit, levis est corde)» (Сир. 19, 4), Петр полагает, что «вера, не просветленная разумом, недостойна человека».