— Георгий Борисович, — спросила я, — а зачем докапывать курган, если там скифы?
— Есть незыблемый закон археолога: если начаты раскопки, то надо копать до конца. Скифы нас тоже интересуют, — ответил он, переворачивая на спину подбежавшего Мультика, — но сейчас у нашей разведки иная задача.
Псу такое обращение не понравилось, и он тихонько зарычал.
— А ты, оказывается, умеешь постоять за себя? — удивился Георгий Борисович.
Глава четвёртая. Лагерь в Алчедаре
Когда мы подъезжали к Алчедару, солнце уже стояло ниже; тень, отбрасываемая нашей машиной, стала длиннее. Бескрайняя степь превратилась в поля золотистых огромных цветов подсолнуха.
— Хороший урожай, много масла будет. Может, и у нас так, — задумчиво произнёс Юра.
— А ты откуда? — спросил Володя.
— Наш колхоз недалеко от города Сороки. Места там до чего красивые! Даже курортники приезжают на лето.
— Валентина Львовна, вы ещё живы? — донёсся до нас голос Георгия Борисовича.
— В-валентина Львовна жива, а вот Лёва, по-моему, загнулся, — ответил вместо меня Володя.
— Ты раньше меня загнёшься, — огрызнулся лежавший на свёрнутой палатке Лёва.
— Ребята, бросьте, — примиряюще сказал Павел и, подмигнув Юре, сказал что-то по-молдавски.
Они оба громко запели весёлую молдавскую песенку:
Володя, Лёва и я быстро усвоили припев и подпевали кто как мог.
С этой озорной песней проехали мы большое красивое село Алчедар. Встречные прохожие с удивлением смотрели на мчащийся странный фургон, из которого доносилось громкое пение и выглядывала бородатая собачья голова.
Босоногие, загорелые черноглазые ребята бежали некоторое время за нами, но вскоре остановились и помахали нам вслед. С этой же весёлой песней мы выехали на пересохшую просёлочную дорогу.
Вскоре справа зазеленели знаменитые молдавские кодры.
— Кодры, — нараспев с важным видом объяснил мне и Лёве Юра, — это возвышенность, находящаяся между реками Реут и Прут, пересечённая оврагами и балками. Во многих местах она покрыта густыми лесами. Чаще всего в них встречаются дуб и граб, акация и клёны, реже — ясень и платаны. Наш лагерь будет разбит на опушке такого леса, и вы всё увидите, — добавил он уже обычным голосом.
Машина проехала ещё немного вперёд, свернула с дороги и остановилась на опушке леса. Здесь, на зелёной поляне, окружённой высокими деревьями, мы должны были разбить лагерь.
— Приехали, вылезай! — крикнул нам Александр Степанович.
Мы все спустились на землю и окружили Георгия Борисовича. Он вынул из своей походной сумки какой-то чертёж и внимательно рассматривал его.
— Напротив этого леса, метрах в пятистах отсюда, находится Алчедарское городище, вот на этой возвышенности. Пойдём туда завтра. А сейчас, товарищи, разгружать быстро машину! Мы должны ещё засветло поставить палатки. Валентина Львовна и Лёва, соберите хворост для костра, и побольше.
Небо стало темнее; последний солнечный луч уже уходил с поляны. Мы с Лёвой сделали несколько шагов по лесу, увидели множество сухих сучьев и быстро собрали большие охапки. Отнесли в лагерь и снова вернулись в лес. Здесь уже совсем стемнело. Высокие деревья закрывали небо. Казалось, что за кустами кто-то движется. Лёва от меня не отходил. На этот раз мы набрали ещё большие охапки хвороста и, не признаваясь друг другу в малодушии, вернулись на опушку. Там работа шла вовсю. Вбивались в землю колья для палаток, разгружались ящики с посудой и продовольствием. Два больших парусиновых мешка набивались сеном. Предусмотрительный Александр Степанович, пока мы копали в Оргееве курган, где-то его раздобыл и положил к нам в машину.
— Товарищи, сейчас мешки с сеном дать только Валентине Львовне и Лёве. А завтра Александр Степанович съездит в село, получит разрешение и привезёт сена столько, что на всех хватит, — распорядился Георгий Борисович.
— А для чего ещё сено? — удивился Лёва.
— Здесь, несмотря на жару, ночью большая влажность. Если спальные мешки класть прямо на землю, быстро отсыреют, да и жёстко спать, — ответил мальчику Ростислав.