Брок подгреб под себя Баки, и они долго молча просто лежали, слушая шум волн за бортом и дыхание друг друга. Брок перебирал волосы Баки, иногда целовал в живое плечо, а тот тихо лежал, прикрыв глаза, наслаждаясь горячим телом рядом. Все казалось спокойно, но Баки чувствовал какой-то непонятный ему надрыв, который, как ему казалось, был совершенно не связан со столь близко подобравшимся Стивом. Он хотел поговорить, спросить, что же не так, что так беспокоит Брока, но не представлял себе, какие слова подобрать, чтобы спросить о правильном. И не был уверен, что хочет слышать ответы на свои вопросы.
В Броке чувствовался какой-то надлом, который он тщательно скрывал, что-то точило его изнутри, но что он скрывал за улыбками и мягким насмешливым взглядом, обращенном к Баки, было не разобрать, что уж говорить про спокойно-жесткого капитана, которого Баки увидел на мостике.
— Что с тобой? — Баки повернулся к Броку лицом, заглядывая в глаза, смотрящие сейчас куда-то глубоко в себя. От этого взгляда Баки почувствовал себя лишним, совершенно ненужным, мешающим.
— Ничего, золотце, — Брок провел по его волосам, заправляя за ухо длинную прядь челки, и взгляд его потеплел, обратился к Баки. — Просто никто не хочет быть повешенным. Засыпай, нам рано вставать.
В каюте стремительно темнело, над Островами нависала темная южная ночь. Баки прикрыл глаза, доверчиво прижимаясь к Броку, пытаясь растопить намерзший на его душу лед, и скоро заснул.
Проснулся он от того, что замерз, и понял, что рядом никого нет. Он лежал один, разметавшись по кровати, корабль мерно покачивало, он уверенно шел вперед. Баки, ежась от ночной прохлады, накинул на себя чудовищную ночнушку — первое, что попалось ему на глаза, и вышел, желая найти Брока. То, что у капитана ночью могли возникнуть дела, связанные с его непосредственными обязанностями, и он оставил Баки одного, в голову ему не пришло. Долго Брока искать не пришлось, он обнаружился в своем кресле, навалившимся на стол и громко храпящим. В руке у него была зажата недопитая бутылка рома, а под столом перекатывалась еще одна пустая.
Баки подошел, поставив свечу на стол, и погладил Брока по волосам.
— Стив… — еле слышно пробормотал тот, потянувшись за лаской, — не уходи, рано еще… Стив…
Рука Баки замерла в волосах, а сам он весь будто окаменел, стоя над мертвецки пьяным Броком, который звал кого-то, звал не его.
Баки и пытался уговорить себя, что это немудрено, что у Брока были другие, до него, да и Брок ему ничего не обещал, но горькая обида отравляла душу, прорастала там. Баки не знал, что теперь делать, как быть, ведь если бы Брок не звал никого, это было бы логично и понятно, но он звал кого-то, и звал так отчаянно, так нежно, что у Баки встал ком в горле. Внезапно свет свечи высветил что-то блестящее, зажатое в кулаке Брока, в той руке, на которую он положил голову. Не боясь разбудить его, Баки разжал безвольные пальцы и достал маленький портрет в простой серебряной овальной рамке. Он поднес его к свече, чтобы разглядеть, и не поверил своим глазам. На портрете был изображен Стив, адмирал Роджерс, только на несколько лет младше, чем сейчас, еще в капитанской форме.
Баки смотрел на своего несостоявшегося жениха и не хотел складывать два и два, отчаянно не хотел. Но мозг сам легко обрабатывал информацию, собирая кусочки мозаики в единое целое. Стив и Брок были знакомы лично, и их явно связывало что-то интимнее обычного знакомства, особенно пирата и гоняющегося за ним адмирала. И Баки вспомнил разговор всего недельной давности, когда Стив говорил о Кроссбоунзе, о Броке.
Теперь Баки начинал понимать, что такую остервенелую погоню могло породить только личное, глубокое и давнее, такое, которое невозможно забыть, перечеркнуть. Он внезапно осознал, что, даже выйди он замуж за Стива, у него не было бы мужа, потому что он пропадал бы в морях, пока не поймал бы своего журавля. А поймав, не факт бы, что вернулся. И снова стало обидно и горько, но уже не от того, что Брок зовет не его в пьяном угаре, а от того, что оказался зажат между этими двумя, как между молотом и наковальней, и что встретившись, они походя сотрут его в порошок, даже не заметив этого.
Баки положил портрет на место, под ладонь Брока, снова погладив его по волосам, и вернулся в кровать, стянув с себя кружевное безумие и укутавшись с головой в одеяло. По здравому размышлению он пришел к выводу, что Стив там, сейчас даже где-то далеко, а будет еще дальше, а он рядом и, судя по Броку, у него были шансы занять важное место в жизни пиратского капитана Кроссбоунза. Он решил ничего не спрашивать у Брока, ничего ему не говорить, словно и не было этих пары десятков минут созерцания его вусмерть пьяного и спящего не в теплой кровати, а на столе. На этой воодушевляющей мысли Баки закрыл глаза и провалился в сон без сновидений.
— Подъем, золотце, — Брок был отвратительно свеж и бодр с самого раннего утра. — Мы прибыли в стольный град и обитель всех пиратов этого полушария.
В каюте было еще сумрачно, и Баки нехотя открыл глаза и потянулся. Брок был уже полностью одет, при шпаге, пистолетах и треуголке с ярким пером какой-то неизвестной Баки птицы, и больше походил на позера, чем приличного человека, но это был первый пиратский капитан, виденный Баки живьем, поэтому об их моде он не знал ровным счетом ничего.
— А можно я еще посплю? — за окном орали какие-то птицы, и Баки позорно захотел спрятать голову под подушку, но Брок просто отобрал ее у него.
— Мы стоим тут всего несколько часов, — просветил его Брок. — А ты, помнится мне, хотел посмотреть город. Правда, в сам город мы не пойдем, так, пошляемся по порту, но все же. Давай, поднимайся.
Баки нехотя выполз из кровати и принялся одеваться, только сейчас заметив, что на Броке была надета масса украшений. Перстни с драгоценными камнями, несколько крупных цепочек на шее и серьги в ушах.
— И по какому случаю такое великолепие? — светски осведомился Баки, натягивая на себя шелковую рубашку, которая пришлась ему точно впору.
— Это статус, золотце, — вздохнул Брок. — Лично я ненавижу эти безделушки, но чем больше ты выставляешь напоказ и чем оно дороже, тем тебя считают удачливее и состоятельнее.
— Обычное позерство, что при дворе, что у пиратов, — пожал плечами Баки, и только потом понял, что сказал, но Брок, казалось, не обратил на это внимания. Баки очень надеялся, что не обратил, потому что ему совершенно не улыбалось рассказывать о том, кто он на самом деле. У Брока тоже было полно секретов, и адмирал Роджерс был главным из них.
Порт оказался городом в городе. Еще только занималась заря, а вокруг уже кишела многолюдная разномастная толпа, орали торговцы всем на свете, а на Баки сходу повесилась какая-то престарелая шлюха, которую грубо оттолкнул Брок.
— Не бойся, золотце, я тебя в обиду не дам, — пообещал Брок, и они двинулись сквозь толпу. Брок заплатил кому-то пошлину за стоянку, как ни странно, такая была и у пиратов, и смело вклинился в многолюдную толпу, потащив Баки за руку за собой.
Они шли по яркому рынку, и Брок, периодически останавливаясь у лотков, яростно торговался, как заправская базарная бабка. С кем-то сделки срастались, с кем-то нет, но Баки, обернувшись, сумел все же найти глазами “Гидру”, с которой уже что-то выгружали и что-то загружали. А потом он увидел лавку с оружием и просто завис рядом с ней, разглядывая изобилие огнестрельного и холодного оружия. Баки любил оружие, хорошо его знал и умел пользоваться, и сейчас он словно попал в персональный рай. Он попросил посмотреть пару шпаг, палаш и несколько пистолетов, и обнаружил, что все они были сделаны искусными мастерами, которые брали баснословные деньги за свою работу. Здесь же эти произведения искусства предлагалось купить по бросовой цене.
— Ты чего тут? — тронул его за плечо Брок, когда Баки проверял баланс очередной сабли, парной. Он плохо владел парным оружием, но для себя помахать им любил.